— У меня больничный лист. — Он пошатнулся, но устоял. — Вегетативная дистония. Во! Красиво?
Жена Померанцева, знавшая всех сотрудников мужа, не могла понять, кто перед ней стоит. Суздальский сделал галантный реверанс и осклабился, как улыбнувшийся волк.
— Ростислав Борисович, вам надо домой, — предложил Горман.
— Да, Эдик, я пьян, но пьян не водкой…
— Коньяком, — уточнил Померанцев.
— О вы, гений успеха! — чуть не запел Суздальский. — О, вы, Валентин Валентинович, всегда точны, но сейчас ошибаетесь. Пил я коньяк, но пьян не им. Это пьяницы пьянеют от водки. А я бываю пьяным только от горя. Кто там остался?
— Где? — спросила Вега.
— На кладбище, красавица моя…
— Все ушли.
— А она?
— Кто она? — помолчав, спросил Померанцев.
— Она… Вера… Симонян.
— Ростислав Борисович, прошу вас, идите домой, — почти ласково попросил начальник.
— Что вы! — ужаснулся Суздальский, выдернул из кармана бутылку вина и шёпотом добавил: — Она меня ждёт… Вера. Я ведь вон там сидел… на скамейке. Смотрел на всю комедию. Ну как же вы, культурные люди, а не понимаете… Рождение, смерть — это же интимно. Она меня ждёт… Я не успел ей кое-что сказать…
Он засунул бутылку обратно, туда же впихнул горящую трубку, послал воздушный поцелуй начальнику и пошёл к кладбищу, пошатываясь.
— Эдик, не сходите ли с ним? — спросил Померанцев.
— Хорошо, — покорно согласился Горман.
— Провожание за вами, — подбодрила его Вега и медленно закрыла глаза, прощаясь.
— Последите, чтобы он добрался до дому, — попросил Валентин Валентинович.
Померанцев пошёл рядом с женой; под руку теперь не взял, размышляя, почему Суздальский так сильно переживает смерть Веры Симонян. Все переживают, но почему Суздальский сильней?
Рябинин читал «Следственную практику» и тихонько хмыкал. В статье о психологии преступника приводился такой пример: тихий хороший человек в порыве ревности убил жену. Автор статьи пришёл к выводу, что под личиной скромности пряталась зверская натура. Вот тут Рябинин и начал хмыкать.
Между личностью обвиняемого и его преступлением он не видел никакого противоречия. Тихий, спокойный человек. Он таким и останется. И жену убила не эта скромная личность, а другая, которая сидит вместе с сексом в подсознании и не всегда подчиняется тому — тихому и скромному. В основе его поведения в обществе лежал один психологический пласт, в основе убийства из ревности — другой. Как бы они ни соприкасались, всё-таки они разные. Стоило автору статьи их перемешать — и личность из положительной сразу превращалась в отрицательную, противоположную, в общем-то оставаясь прежним человеком.
