«Непутевые ребята», или Полный трам-тарарам | страница 28
— Так уж и случайно? — с подозрением спросил Артур.
— Вечно со мной так, — посетовал Чуча. — Когда я чищу аквариум, я достаю со дна камушки и кладу их на тумбочку, туда, где обычно держу мелочь… Знаете что, парни, не могли бы вы сейчас скинуться, чтобы заплатить по счету, а я вам потом верну наличными. Идет?
Делать было нечего. Непутевые ребята кое-как наскребли нужную сумму и вручили ее Конфу, который не поленился тщательно пересчитать монеты и только после этого заковылял прочь.
— Что же, — просиял Чуча. — Теперь приглашаю всех отведать вкусный обед, которым я вас угощаю.
— Вообще-то это мы тебя уго… — начал было Артур, но вовремя осекся.
— Предлагаю тост! — воскликнул Чуча, поднимая щербатую липкую кружку с мутноватым чаем. — За «Музыкальную битву»!
— За «Музыкальную битву»! — хором подхватили остальные.
— За контракт!
— За контракт!
— За несметные богатства!
— За несметные богатства!
— За всемирную славу!
— За всемирную славу!
— За улетный трам-тарарам! — выпучив глаза, завопил Шелупоня.
— За улетный трам-тарарам! — взревели остальные, а О’Брайен взял и специально пролил себе чай на брюки, чтобы лишний раз показать, какой он неуклюжий.
Словом, они весело провели время.
Глава девятая
Прослушивание
Они сидели в гробовой тишине и нервно поглядывали на жирный крестик, который их новый менеджер начертил мелом на полу. Все трое послушно надели свои новые футболки в стиле «Лунобзик». Футболка Артура претерпела некоторые изменения: ему пришлось проделать прорези для крыльев, и хотя его мама аккуратно обметала дырки, они все еще мохнатились нитками. Впрочем, Артуру хотя бы повезло с размером. Черная футболка Шелупони висела на дьяволенке балахоном и заканчивалась где-то под коленками. Но несмотря на это, он был доволен своим видом. Хуже всех пришлось О’Брайену. Он сдуру нацепил свою розовую футболку поверх камзола и, к своему ужасу, обнаружил, что она больше не снимается. Теперь она жала ему под мышками и пузырилась на животе.
— Ну и видок у тебя, старина, — посочувствовал ему Шелупоня.
— Сам знаю, — огрызнулся О’Брайен.
— Сними ты ее наконец.
