(1 Кор. 15, 51). Не возгнушался человеколюбец приобщиться к неподдельным человеческим страданиям и, будучи безсмертным Богом, сочетаться телесно с смертным чрез посредство души. Душу разумеем совершенную, по всему всецелую, не имеющую никакого недостатка сравнительно с человеческим совершенством; признак же человеческого совершенства составляет ум, по причине которого мы и хотим и рассуждаем и отличаемся от неразумных животных. Нет ничего безумного, что было бы способно хотеть, все же способное к хотению имеет ум. Где ум, там конечно и хотение. Итак, если Спаситель стал совершенным человеком, оставшись и в совершенстве божественном, то Он не был ни без ума, ни без воли. Те, которые стараются отнять у человеческой души Господа естественное хотение, описывают ее безумною, как поистине безумные; навязывают страдания и смерть естеству безстрастному, а нам устрояют неполное спасение чрез то учение, будто Слово приняло наше существо не в полном виде. Ибо если Оно не соединилось всецело с всецелым естеством человеческим, то и не спасен целый человек. Что не воспринято, то не получило уврачеваний, а что соединено с Богом, то и спасается, по соименному с богословием Григорию. Но пусть сии блуждают в собственных мнениях и вымыслах. Мы же, не обращая в шутку таинства истинного домостроительства, веруем, что всесвятая душа Спасителя не только была с разумом и с волей, но и действительно волновалась всеми естественными силами и произвольно обуревалась подобными нашим, но безгрешными страстями, когда Слово дозволяло ей искать и хотеть своего. Так, по свидетельству Писания, Он алкал физической пищи, жаждал, скорбел, возмущался. Когда Спаситель по добровольному хотению начал страдание на кресте, то стал скорбеть и тужить. А это относится к свойствам души разумной и обладающей волей. Пусть научит нас славный отец наш Епифаний, выражающийся в слове против ариомонитов так: от плоти, соединенной с божеством без души и ума, не бывает борьбы. Посему и сам Господь говорил: прискорбна есть душа моя до смерти (Матф. 26, 38). Потом молится, чтобы мимо шла чаша. Как человек, Он отказывался от смерти; ибо Он имел не хотение умереть, как учил славный Кирилл, по тому что плоть естественно отказывалась от смерти. А как Бог, Он с готовностию шел на страдание. Свидетель сего неложный борец и богоносный отец наш Афанасий. В слове о Троице и воплощении Он говорит так: «когда Он говорит: Отче, аще возможно мимо нести чашу сию от мене: обаче не моя воля, но твоя да будет
