Прибраться нашему нерадивому арт-эксперту помогала молчаливо-безучастная уборщица. Хотя какой заинтересованности к происходящему на работе можно было требовать от обладательницы оклада в полставки?
Когда же Повелительница тряпок дотерла пол и удалилась, в кабинет Като проник ее непосредственный начальник, и с каким-то застывшим, заранее приготовленным выражением сосредоточенной решимости прикрыл дверь.
— Ну ты, Каток, даешь, — преувеличенно-театрально, почти с отеческим укором вздохнул он. — Я, конечно, подозревал, что ты не такая честная дура, какой тут все тебя считают. Но ты же не думаешь, что я спущу тебе это с рук?
Като застыла с мокрой губкой в руках, даже не замечая, как пенистая струйка чистящего средства льется ей в рукав.
— Я честно закрыла вчера дверь в кабинет, я не знаю, кто…
— Да причем здесь весь этот бардак в твоем кабинете? — Наконец, вспылил Арчи. Никакого участия, пусть даже напускного, в его голосе больше не слышалось. Ее начальник взгромоздился прямиком на ее рабочий стол и слегка манерным движением окольцованных пухлых пальцев вытащил что-то из кармана офисных брюк.
— Откуда ты это счистила? — Отчеканил он.
Като бросила губку, «Мистера Пропера», и как завороженная, уставилась на маленькую баночку из-под бальзама для волос, которую всего день назад она принесла сюда на экспертизу, и о которой сразу же забыла, закружившись в делах по работе.
— Я спрашиваю, откуда, Камбрези? Если ты будешь молчать, я сам сейчас вызову полицию, до того, как ты успеешь подать мне заявление на стол…
— Это пыльца, — тихо, но уверенно ответила Като.
Арчи, засунув волосатые ручищи обратно в карманы, с тревогой и недоверием оглядел ее, совсем как Канта день назад смотрела на нее саму и ее руки, вымазанные этой самой пыльцой.
— Ты это мне будешь рассказывать о паре граммов чистейшей золотой пудры без лигатур? Пыльца?!
На последнем слове голос Арчимбольдо Викторовича повысился до опасных значений.
Като, пытаясь скрыть обуявшее ее волнение, вернулась к полкам с битыми колбами и к «Мистеру Проперу», стараясь не смотреть своему начальнику в глаза и вообще держаться от него на безопасном расстоянии.
— Я тебя последний раз спрашиваю — с какого хрена ты счистила это золото? Все, моего терпения больше нет, превратила «Галерею» в бордель какой-то своим приходом…
Като выдержала паузу. Не придумав никакого внятного и стройного объяснения, она решилась сказать правду.
— Не поверите, Арчимбольдо Викторович, все с моих рук.
