Спустя некоторое время я решил стать моряком.
На выходе из Ла-Манша мы попали в многодневный шторм. Неделю я лежал пластом. Тошнота караулила меня, как снайпер из вражеского окопа, стоило чуть приподнять голову — сражен наповал! Каждый поход в гальюн тщательно планировался: стремительный прыжок с койки, шаг до двери, дверь рывком на себя, перебежка по коридору — двенадцать шагов до стенда со стенгазетой. Это половина пути. Здесь отдых, потому что сил больше нет. На лбу проступает липкий холодный пот, в трясущихся руках — бумажный пакет, на всякий случай. Один раз этот случай застал меня прямо у стенгазеты, и как назло мимо проходил электромеханик Войткевич. Он увидел, как меня рвет в пакет под стенгазетой, и произнес: «Вот и я тоже не могу это читать». И спокойно пошел дальше, играючи балансируя меж раскачивающихся, словно в кошмарном сне, коридорных стен. А мне до гальюна оставалось еще целых двенадцать шагов, огромных, как двенадцать световых лет…
Камбузник Миткеев таскал мне соленые огурцы, он говорил, что от них станет легче, а я лишь мотал головой и, словно помешанный, повторял пункт за пунктом развернутое описание шкалы Бофорта. «Сила ветра в баллах — 8. Характеристика ветра — очень крепкий. Скорость ветра — 15–18 метров в секунду. Признаки — сильный свист в снастях. Волнение в баллах — 7. Характеристики волнения — сильное. Признаки волнения — гребни волн срываются. Пена ложится полосами по ветру. Волны издают характерный грохот». Это отвлекало от мыслей о самоубийстве.
Спустя неделю полегчало. Когда я видел, как палуба стремится стать переборкой, а переборка палубой, как дверцы шкафа открываются и закрываются сами по себе, а стул переползает из угла в угол, я сохранял спокойствие. Я уже изверг нужное количество завтраков, обедов и ужинов, переколотил сколько нужно незакрепленных стаканов и банок, набил сколько-то там шишек и синяков — и расплатился с господином Бофортом сполна. Остались только киносеансы.
Погода улучшалась, потом снова ухудшалась. Небо то взбивалось тучами, то резало глаз пронзительной синевой. А мы знай себе утюжили отмели-банки: выставили донные ловушки — собрали, выставили — собрали.
Дело простое. Ловушка — это короб из сетки размером с приличный телевизор. С двух сторон в ней устроены отверстия-лазы, вроде обрывающихся тоннелей. В центре в качестве приманки крепится кусок тухлой рыбы. Десяток таких ловушек привязывают к толстому тросу, образуя
