По его торжествующей физиономии и так можно было догадаться, что новости отвратительные. Камачо развернул газету и протянул Деду.
— Это американская газета, — пояснил он. — «Нью-Йорк таймс». Здесь написано по-английски, чтобы вы могли читать. Вот здесь, внизу. — Он ткнул пальцем в первую страницу.
Дед посмотрел, куда указывал Камачо, потом передал газету мне.
— Ну-ка, Константин, прочти ты. «Советского Союза больше нет» — прочитал я заголовок. И дальше: 21 декабря 1991 года в Алма-Ате подписана Декларация о создании Содружества Независимых Государств. Союз Советских Социалистических Республик прекратил свое существование…
Над водой совсем близко от нас дико закричала чайка. Будто зашлась в дьявольском хохоте.
— А ну, дай сюда, — Дед выхватил у меня газету, едва не порвав ее, и сам уставился в страницу, шевеля губами. Потом он внимательно осмотрел газету, прочитал даже выходные данные, набранные мелким шрифтом на последней странице, будто желая убедиться, не поддельная ли она. Камачо ухмыльнулся.
— И что? — Дед протянул газету обратно. Камачо взял газету, снова аккуратно ее свернул и зажал под мышкой.
— Советского Союза больше нет! — с выражением процитировал он заголовок.
— И что? — повторил Дед.
— Этот траулер больше не принадлежит никому! — Камачо показал обеими руками на «Эклиптику» и расплылся в улыбке. Дед тоже улыбнулся. Угрожающе. Он умел так улыбаться.
— Этот траулер принадлежит Советскому Союзу, — произнес он, четко выговаривая каждое слово.
— Но такой страны нет! — сеньор Камачо вскинул глаза к небу, будто призывая в свидетели небесные силы.
— Видите этот флаг? — Дед показал на корму «Эклиптики». На коротком флагштоке, чудом уцелевшем при крушении, болтался кусок рваной, выцветшей ткани. Когда-то он имел красный цвет, теперь был светло-бурым. От серпа и молота не осталось и следа.
— Это флаг?! — удивился Камачо. Удивился вполне искренне, но Дед был задет за живое.
— Да! Это флаг! — прорычал он яростно. — Есть флаг — есть страна! Траулер принадлежит Советскому Союзу! Разговор окончен! — и добавил еще по-русски, непечатно. Дед редко ругался матом, только в самых особых случаях. Камачо прекрасно понял смысл сказанного. Он побледнел, прищурил глаза, сжал губы в тонкую ниточку и поднялся с ящика. Поправил ремень, многозначительно задержав руку на кобуре, из которой торчала ручка револьвера. Прикосновение к оружию успокоило его. Он снова улыбнулся.
— Я могу арестовать судно и вас. Загрязнение окружающей среды, утечка топлива…
