— О аллах, сбудется ли моё желание?
— Дам! — отозвалось слабо, замученно и глухо — Дам!
Схватившись за ворот платья и чувствуя в горле судорожные толчки сердца, Узук вскочила.
— О мой чудотворный бог, я слышала твой голос! — прошептала она, озираясь по сторонам. — Я слышала голос… голос… голос!..
И забыв остальные наставления Габак-шиха, она побежала прочь, как зачарованная, повторяя:
— Голос!.. Голос!.. Голос аллаха!..
Она промчалась мимо двери кельи, из которой в этот момент выглянул нетерпеливо поджидавший её Габак-ших. Странное поведение Узук испугало его, он спрятался в дом и снова осторожно выглянул, не понимая, что могло так напугать молодую женщину. Увидев, что за Узук никто не гонится, он торопливо выскочил наружу и хриплым от волнения голосом проверещал:
— Узукджемал, остановитесь!..
Но Узук была уже далеко и не слышала призыва шиха. А если бы и услышала, всё равно не остановилась бы: она находилась во власти странного экстаза, который словно ветер пушинку, нёс её неизвестно куда.
Габак-ших досадливо покряхтел, поглаживая себя по груди, проводил взглядом так неожиданно ускользнувшую из его рук жертву и, тяжело шаркая по земле задниками калош, поплёлся в келью. Там он повздыхал некоторое время, сетуя на неудачу, потом вспомнил о сидящей в колодце жене и пошёл её вытаскивать,
Энекути показалась из колодца, как пленный джин из горлышка волшебного сосуда. Это был до омерзения скверный джин: потный, хрипло дышащий, весь перемазанный в грязи. Он повёл вытаращенными глазами, сипло прошипел: «Ну, как?..» и, спотыкаясь, поковылял к дому.
Напившись воды, Энекути отдышалась, прокашлялась и снова повторила свой вопрос.
— Убежала! — махнул рукой Габак-ших. — Как камень из праши унеслась. Кричал ей, чтобы остановилась, не послушалась.
— А вознаграждение?!
— Нет вознаграждения. Я только и видел, что пыль, которую она подняла.
— Неужто мы её так напугали?
— Не знаю.
— Может быть, она голос мой узнала?
— Не знаю.
_ Может, она за приношением побежала?
— Не знаю.
— Или может быть…
— Ничего я не знаю! — рассердился Габак-ших. — Может быть! Может быть!.. Всё может быть! И не стой ты в таком виде, словно из могилы вылезла! Пока люди не пришли, одежду от грязи отряхни, вымой лицо, руки!..
Узук бежала по тропинке, петляющей среди кустарника, вдруг услышала, кто-то окликает её по имени. Оклик подействовал на неё, как удар плети на горячую лошадь: она задрожала и припустилась быстрее. Волнение уступило место страху, все помыслы сосредоточились на том, как бы побыстрее выбраться из кустарника на открытое место.
