Берды, подрагивая от нервного возбуждения, смотрел на надзирателя, не понимая, что хочет, чего добивается этот человек. То сердился, что он не убил Орла, а стал убивать, он опять сердится. Что ему нужно?
Не понимал надзирателя и Орёл, с трудом отдышавшийся от мёртвой хватки Берды. Почему сначала надзиратель велел ему убить слабого арестанта, обещая за это много интересного, а сам потом напустил на нега этого могучего парня? Может быть, всё наоборот, может, быть, это его, Орла, задумали убить?
— Пощадите! — закричал он, подползая к надзирателю и стараясь обнять его сапоги. — Пощадите! Я преступник, я грабитель, но не таким меня мать родила!! Я тоже был честным, и не от радости стал грабить. Мать померла, ещё мальцом был… Отца в пятом году убили… Куда я мог податься? С голоду подыхать? Шайка приняла, шайка обогрела… Ох, господи!.. Сперва щипачем был, карманником. Потом на мокрое пошёл… От радости пошёл? Заставили. Не пошёл бы — перо в бок и ваших нет! А жрать — надо!.. Жить — надо! Амбалом пошёл бы вагоны грузить — нашего брата отовсюду в три шеи гонят… Убивал! Убивал потому, что меня убить хотели! Не хотел под забором, как пёс, околевать… Эх, да пропади оно всё пропадом! Убивайте и меня, коль задумали убить, — всё одно фарта нет, третий раз попадаю!..
Берды с интересом слушал Орла. Он понимал далеко не всё, но главное понял: человека изломала жизнь, человек не сам стал плохим, люди довели. Значит, первое впечатление было правильным и Берды радовался, что в горячке не убил этого горемыку. Жаль вот, что руку ему испортил, но рука заживёт. Надо только положить человека на спину и сильно дёрнуть вверх за больную руку. Тогда кость станет на своё место и боль сразу пройдёт.
Тяжёлая ладонь надзирателя легла на плечо.
— Пойдём, лыцарь!
— Куда? — встрепенулся Берды.
— В карцер.
Это слово и его смысл были известны Берды. Он нахмурился.
— Зачем?
— Посидишь немного — разучишься кулаками попусту махать.
— Простите его, господин начальник! — вмешался повеселевший Орёл, понявший, что убивать его никто не будет. — Он не…
— Молчи, подсвинок! — резко оборвал его надзиратель. — С тобой у меня особый разговор состоится!..
— Берды покалечил Орла, руку ему сломал.
— Неужто такой сильный?!
— Как видите, пан начальник.
— Где он сейчас?
— Один остался в камере, а туркмена я в карцер посадил, чтоб остыл немного.
— Что будем делать?
Надзиратель шевельнул челюстью, подумал.
— А если его в карцере на недельку-две оставить? Он за это время сам дойдёт, да и Орёл его помял крепко.
