— Вы, судя по внешности, не военный, — сказал он. — А я опасался, что столкнусь с солдатом.
— Но ведь вы сами военный.
— Да, но не люблю иметь дело с военщиной. Предпочитаю людей интеллигентных… Ну и выездка! — заметил он, глядя, как Мозель сражается с лошадью. — Чего он от нее хочет?
— Хочет отучить ее от неправильной манеры поворачивать, — сказал Мак-Грегор.
— У Мозеля страсть переиначивать природу, — проговорил Сероглу, воинственно и твердо вставая своим щуплым телом на защиту природы. — А знаете ли вы, что мой сын учится там же, где и ваша дочь? — спросил он.
— Нет, не знаю.
— Дочь ваша не является домой с нигилистическими идеями? Не намерена все сокрушить?
— Нет, — сказал Мак-Грегор. — До таких крайностей дело не доходит.
— Второй мой сын — школьник, учится в Эколь Альзасьен. Они собираются захватить здание этой своей школы. Еще неделя, говорит сын, и все учебные заведения Франции, в том числе и эта школа, окажутся в руках учащихся. Не знаю, что и делать, и хотел спросить у вас, что вы предпринимаете, дабы уберечь дочь.
— Эта проблема еще передо мной не вставала, — уклончиво ответил Мак-Грегор.
— Я боюсь, что при разгоне демонстрации полиция искалечит моих сыновей. Они оба невысокие, в отца.
И от недобрых предчувствий Сероглу передернулся всем телом. Он отошел от забора, давая дорогу возвращавшемуся Мозелю. Пони был весь в мыле и черной пыли, из ноздрей пыхало горячо и влажно. Опять он вскинул мордой, пытаясь сбросить куртку, и Мозель несильно хлестнул его по шее. Затем спрыгнул наземь, убрал куртку, ласково погладил пони по голове, нашептывая что-то — по-английски, не по-французски — в возмущенно прядающие уши.
— Вот вы и встретились, — сказал Мозель, взяв у конюха полотенце и вытирая потное лицо. — Не справлялись у него, Мак-Грегор, как это он добыл курдские бумаги?
— Нет еще.
— Так все же каким образом они вам достались, Кемаль? — обратился Мозель к Сероглу, вытирая полотенцем ноги лошади.
— Самым законным, — ответил тот. — Манаф Изат, владелец документов, был гражданином Турции. Поэтому французская служба безопасности передала нам его документы.
— А как они попали в руки службы безопасности? — спросил Мак-Грегор.
— Манаф умер в больнице, в Лионе, от брюшного тифа, и полиция, изъяв документы, известила нас. Тут нет никаких тайн.
— Никаких тайн никогда и ни в чем — да, Кемаль? Все по закону, — усмехнулся Мозель. — Все открыто с обоих концов — глядите и убеждайтесь.
— Так точно.
