— О господи, — сказала Кэти. — Неужели нападет…
— Во всяком случае, это не Таха. Тот не унизится до чего-либо менее современного, чем джип.
— Нам бы укрыться куда-нибудь, — сказала Кэти.
— От курда в его родных горах не спрячешься, — сказал Мак-Грегор. — Лучше идти, как шли, и не спускать с него глаз.
Курд снял с плеча винтовку, опер ее прикладом на седло. Кэти понимала, какая нависла опасность; она боялась не за себя — за Мак-Грегора. Курды не более других склонны к убийству, но слишком много старых счетов сводится в горной глуши, и небезопасно здесь человеку, у которого в Иране есть враги. А за все эти годы участия в сложных политических движениях Мак-Грегор не мог не нажить себе врагов.
Пришпорив пятками свою костлявую, покрытую грязью туркменскую лошаденку, курд последние полсотни метров — по ровному — проскакал галопом. Лихо осадил лошадь, чуть не наехав на идущих.
— Ух ты! — гоготнул он. — Так и есть, они самые. — Точно мальчик игрушкой, он мотнул дулом винтовки на Кэти и спросил:
— Ты курманджийский понимаешь, госпожа?
— Нет, не понимает, — резко сказал Мак-Грегор.
— Давай подсади ее ко мне сзади, — предложил развязно курд.
— Ты бери рюкзак, мы за тобой пойдем, — сказал Мак-Грегор.
Сжав пятками лошадиные бока, курд своей винтовкой поддел и поднял тяжелый рюкзак, чуть не упав при этом с седла.
— Ух ты! Не иначе там золото. — И в продолжение всего пути вниз по долине он не переставал гоготать и горланить: — В мешке золото!
Они шли за ним около часа, пока не увидели речушку впереди, у крутого поворота. Курд гикнул, ударил лошадь пятками и пустился вскачь. С криком и хохотом он скрылся за поворотом.
— Прощай, рюкзак, — сказала Кэти. — Ускакал со всем нашим добром.
— Это всего лишь местное чувство юмора, — успокоил Мак-Грегор, продолжая шагать. Не дошли они еще до поворота, как оттуда лихо вывернул старый темно-синий джип и, проехав юзом ярдов двадцать, остановился. Кэти ухватилась за руку Мак-Грегора.
— Все в порядке, — сказал он. — Это Затко.
С сиденья спрыгнул курд, подбежал на легких, как у плясуна, ногах и влепил по сочному поцелую в обе щеки Мак-Грегора.
— Хвала аллаху, — театрально воскликнул курд, — до тебя дошел мой зов!
— Узнаю энтузиаста, — ласково улыбнулся Мак-Грегор.
— Х-ха! — внушительно выдохнул Затко. Курды-горцы называли его Удалец и «славный наш защитник», считая Затко своим лучшим воином. Он был одет в окаймленную вышивкой куртку, в рубаху с полосатым кушаком и широкие шаровары. Убранство полностью курдское, и только на набрякших маленьких ступнях были ковровые туфли из английского магазина «Маркс и Спенсер».
