Какого политика, добивающегося, чтобы в него поверили так, как он верит сам себе, обеспокоит оракульство на годы вперед? Метеослужба с ее сотнями станций и тысячами ЭВМ не в состоянии выдать приличного прогноза на завтра. Сколько некрологов загодя составлялось Е. Варгой и другими знатоками мировому капитализму? А он поднатужился и существует себе дальше. От лукавого все долгосрочные гадания.
На следующий год М. Горбачев получил от меня записку с очередным знаком тревоги: судя по очищенным от пропаганды сведениям, время, когда созданная в ГДР система поддавалась модернизации и лечению, истекло или истекает. Напомню, что на 1987 год пришелся пересмотр военной доктрины Организации Варшавского договора. Ударение теперь делалось на оборонительную достаточность, и в перспективе, если бы НАТО откликнулось на политику доброго примера, виделось такое урезание военных потенциалов государств, которое сделало бы материально невозможными агрессивные войны в Европе, в том числе вооруженные конфликты внутри самих блоков. На фоне качественных сдвигов в военном мышлении и планировании напрашивался доскональный проговор ситуации во всех мыслимых азимутах. Не берусь утверждать, что какие-то обсуждения в узком кругу не состоялись. Заходила ли на них речь о неблагоприятном диагнозе, поставленном ГДР? Не знаю, если проговор был вообще. В контактах со мной М. Горбачев данной темы не касался.
В марте 1988 года генеральный секретарь имел возможность прочитать в полученном от меня новом анализе: в любые ближайшие три месяца обстановка в ГДР может быть полностью дестабилизирована. Из доложенных сведений следовало, что Западная Германия становилась все причастней к сотворению политической погоды на востоке Германии. От Бонна во многом зависела роза ветров теперь уже не только в Западном, но и в Восточном Берлине.
В тот момент канцлер Г. Коль не счел целесообразным форсировать события. Он поджидал, когда плод перезреет, и даже позволил себе пригласить председателя Государственного совета ГДР Э. Хонеккера нанести официальный визит в Федеративную Республику.
М. Горбачев потребовал от наших посольств в Берлине и Бонне, от других ведомств максимально подробную информацию о германо-германской встрече на высшем уровне, многократно откладывавшейся ранее по настоянию советской стороны. Соотносились ли полученные им данные о визите с пророчеством «три месяца на полную дестабилизацию», мне неизвестно: обратная связь по-прежнему не функционировала.
