Нет, на хвосте у нас кое-кто похуже.
Вспышка – и толстые деревья валятся, будто сухие тростинки на ветру! Едва успеваем прошмыгнуть между их ветками – нас осыпает сучками и хвоей.
Беги, Лёха, беги!
Надо вскарабкаться на горный склон. Тогда уцелеешь!
Спотыкаюсь и растягиваюсь во весь рост.
Опять вспышка – меня обдаёт жаром. Так близко, что подпаливает кончики волос!
Я оглядываюсь.
Бронекар, обтекаемая махина размером больше земного танка, уже хорошо виден. Он сносит пару деревьев – легко, словно щепки, – и уверенно катится вверх по склону.
Почти не замедляя ход!
Бешеными скачками мы нагоняем хоббита и бомжа.
– Где вас носит? – морщится Бинк.
Мы уже взмокли. Словно прохлада ночи превратилась в раскалённый полдень.
Тропинка всё круче забирается в гору. А погоня не отстаёт.
Хрустят внизу ветки. И расстояние между нами и бронекаром сокращается с каждой минутой.
– Стрелять перестали, – замечает Дима.
– Поняли, кто мы такие… – шепотом объяснил Бинк. – Хотят взять живыми.
– Дальше они на своей колымаге не проедут!
– Проедут, – мрачно успокоил хоббит, – это десантная машина! Для неё и уклон в семьдесят пять градусов – мелочь!
Карабкаемся по утёсам, как горные бараны. Или козлы.
Самое обидное – единственный парнокопытный почти не запыхался, несмотря на груз, которым мы его навьючили. Пленный хахир с интересом озирается. Тёмные его глаза смотрят сквозь довольный прищур.
– А движок у них не очень, – успокаивает себя Бинк, – наверняка купили у местных вояк… Таратайка времён Империи!
Пока он тешит себя надеждой, дистанция между нами и «таратайкой» уменьшается до сотни метров. Нас бы уже догнали, если б не габариты бронекара. Узенькая лесная тропка мало пригодна для такой махины.
Жаль, препятствие это – не слишком серьёзное. Стволы деревьев ломаются, как спички. И «таратайка» продолжает неумолимо двигаться в метре над землёй, с лёгкостью одолевая пни и изгибы рельефа.
Ещё чуть выше деревьев совсем мало – сплошной камень. И, значит, бронекар наберёт скорость…
А мы почти выбились из сил.
Дима пыхтит, как паровоз. Ещё бы! Кроме винтовки, он до сих пор тащит непонятную штуковину из хижины.
Пыхтит, но не бросает…
Мама дорогая! Я наконец-то рассмотрел, что это такое!
Присыпанная золой и мусором мясная туша – та самая, которую враги жарили на вертеле! Вертел, кстати, тоже здесь – торчит из туши. Капустин умыкнул его заодно с «шашлыком»!
Всё это добро тянет килограммов на пятнадцать.
– Брось мясо, идиот!
– Нет! – рычит Дима. – Нам… нельзя голодать. Это вредно для мозгов!
