— Он может ходить?
— Только ползает немного и при этом стонет.
— Температура у него все же повышена, так вы сказали?
— Да, температура повышена.
— Бредит?
— Дважды бредил. Всего два раза. Первый раз, когда появился первый нарыв, а потом бредил еще один раз. При этом он никого не подпускает. Но мы слышим его бред, и дикарей он пугает.
— Он говорит на их языке?
— Нет, но он, очевидно, говорил на диалекте, близком их языку. Носильщик Хамед Бургаш сказал, что это язык племени балунда. Я плохо знаю этот язык. Мне не очень легко даются языки, Стоун — другое дело, он выучил за одну неделю столько слов языка мангбату, сколько я не выучил бы и за год. Все же мне показалось, что слова, которые он произносил в бреду, были из языка племени мангбату. Во всяком случае, эти слова очень пугали носильщиков-мангбату.
— Пугали? — переспросил Ван Ритен.
— Людей из Занзибара тоже. Меня его бред тоже испугал, но меня он испугал по другой причине. Стоун говорил двумя разными голосами.
— Двумя голосами?
— Да, — сказал Этчем более взволнованно. — Двумя голосами, словно это был разговор двух людей. Один голос был его собственный, второй голос тонкий, слабый, писклявый. Я никогда не слышал таких голосов раньше. Когда он говорил своим голосом, мне показалось, что он говорил на языке мангбату, причем некоторые слова я знал. Например, «недру», «метабаба» и «недо», что означает: «голова», «плечо» и «бедро». Возможно, что он произносил также «кудра» и «некере» («говорить» и «свистеть»). Когда же он говорил тоненьким голоском, то я смог разобрать слова: «матомипа», «ангунзи» и «камомами» («убить», «смерть» и «ненависть»). Хамед Бургаш сказал, что он тоже слышал эти слова, а он знает язык мангбату гораздо лучше меня.
— А что говорили носильщики?
— Они произносили «Лукунду», «Лукунду». Я не знал этого слова. Хамед Бургаш сказал, что на языке мангбату это означало «леопард».
— Это слово у мангбату применяется для колдовства, — сказал Ван Ритен.
— Меня это не удивляет. Уже только слыша два этих голоса, можно было подумать о колдовстве.
— Один голос отвечал другому? — спросил Ван Ритен, и было заметно, что он старается придать вопросу малозначительность.
На этот раз лицо Этчема вместо румянца покрылось бледностью.
— Иногда они говорили одновременно.
— Два голоса одновременно?!
— Так показалось не мне одному. Кроме того, было и еще кое-что…
Он замолчал и вопросительно посмотрел на нас.
— Разве может так быть, чтобы один и тот же человек сразу говорил и свистел?
