— А что случилось с Питтингом? — спросил отец Марчисон, беря протянутую руку Гильдея, пальцы которой дрожали.
— Он оставил службу у меня.
— Оставил службу?! — воскликнул отец Марчисон.
— Да, сегодня после полудня.
— Можно спросить, по какой причине?
— Я могу сказать. Его уход тесно связан с этой отвратительной историей в моем доме. Вы помните ваши слова, сказанные однажды, об отношениях между мной и моими слугами. Помните, я сказал, что можно выполнять свои обязанности, не испытывая любви…
— А! — догадался отец Марчисон. — Критический момент! Он настал?
— Да, он настал. Я позвал Питтинга, я попросил его отнестись ко мне, как к брату. Он отказал мне в братской любви. Я стал упрекать его. Он пригрозил, что уйдет от меня. Я сказал, пусть уходит. Он ушел. Что это вы на меня так смотрите, Марчисон?
— Нет, я не осуждаю вас, — проговорил отец Марчисон, отведя взгляд. Он посмотрел в сторону клетки. — А что Наполеон тоже вас покинул?
— Я продал его сегодня одному из этих торговцев с авеню Шефтсбери.
— Почему?
— Мне стал невыносим его голос. Кроме того, мне уже не нужно ничего доказывать с его помощью, а убеждать других, простите, Марчисон, у меня нет желания. У меня никаких сомнений больше не осталось, ни капли.
— Может быть вы мне объясните это?
— Извольте.
Они стояли около камина, огонь в нем ярко горел, приятно согревая. Гильдей начал рассказывать:
— Прошлой ночью я это почувствовал.
— Что? — воскликнул отец Марчисон.
— Я поднимался, чтобы лечь спать и почувствовал, что кто-то идет рядом и прижимается ко мне.
— Какой ужас! — вырвалось у отца Марчисона.
Гильдей мрачно улыбнулся.
— Не спорю, это было ужасно, и вот почему я позвал Питтинга.
— А что это было? На что похоже?
— Я ничего не слышал и ничего не видел, но ко мне трижды прижалось человеческое существо, как бы ласкаясь. Первую ласку я получил, когда только вступил ногой на первую ступеньку лестницы. Не скрою, я взлетел вверх по лестнице, как будто за мной кто-то гнался. Не слишком красиво, но что делать? Когда я входил в спальню, существо прижалось ко мне во второй раз с отвратительной ласковостью.
Гильдей замолчал и повернулся к огню, подперев голову рукой. В его позе отец Марчисон почувствовал бессилие и отчаяние.
— Что было дальше? — осторожно спросил он.
— Дальше? — Гильдей поднял голову, лицо его выражало страдание. — Дальше? Стыдно признаться, Марчисон, но я совершенно утратил самообладание. Я стал отталкивать невидимое существо, а оно еще крепче прижималось ко мне. Это было нестерпимо. Тогда я стал звать Питтинга, я кричал. По-моему, я даже кричал: «На помощь!».
