– Ну простите меня. Я просто хотел выяснить ваше к этому отношение.
– Мое отношение? Мое отношение такое: у вас не клюет, и поэтому вы пытаетесь нарыть, с чем бы поработать.
– А что в этом плохого? – спросил я.
– Плохо то, что вы приходите ко мне обсуждать струнную теорию.
– Мне важно ваше мнение.
– Как я уже вам сказал: не мое мнение вам должно быть важно. А ваше.
– Простите, что побеспокоил, – выговорил я и собрался уходить.
– Слушайте, – сказал он, – выбор темы для исследования – это вам не на гору влезать. Не за тем вы это делаете, что она там просто есть. Если б верили в струнную теорию, вы бы не пришли сюда спрашивать. Вы бы пришли рассказывать.
Я почувствовал себя мальчишкой, которого отчитал отец. В коридоре меня еще раз отчитали – на сей раз мама. Я напоролся на Хелен. Она хоть и была секретарем всего этажа, но работала в основном на Фейнмана и Марри. Ей, тощей даме средних лет, хватало пороху противостоять им обоим, а уж чтобы совладать со мной, этого пороху было на тонны больше необходимого. На лице у нее собралась мощная туча.
– Чем именно вы так достали профессора Фейнмана?
Я пожал плечами.
– Вам известно, что его нельзя отвлекать, когда он работает?
– Похоже, я попытался вовлечь его не в тот разговор.
– Философия? – спросила она.
– Нет, струнная теория, – ответил я.
– О господи, час от часу не легче.
– Можно вас спросить? – взмолился я.
– Может быть, – ответила Хелен. – О чем именно?
– Если все так скептически настроены к работе Шварца, почему он все еще здесь? Девять лет прошло.
Она одарила меня загадочным взглядом. Я не разобрал, значит ли он «Вы что, хотите сказать, что не в курсе?» или «А вам-то что?» Но через мгновенье ответила вполголоса:
– Его кое-кто опекает.
– Ой. И кто же? – уточнил я.
Она ответила:
– Марри.
Пару дней спустя я припозднился явиться к себе в кабинет. Перед этим Константин рассказал мне, что Марри много лет не общался со своей дочерью – она вступила в организацию, позднее превратившуюся в Марксистско-ленинскую партию США, и была большой поклонницей Албании. Судя по всему, хоть Марри и глумился над Рейганом, называя его Рей-ганом[14], Лиса перешла черту, распевая кричалки типа «Долой Роналда Рейгана, главаря капиталистической реакции!».
Я сидел за столом и размышлял о парадоксальной параллели между политическими увлечениями Лисы и подпольной поддержкой, которую Марри оказывал подрывной теории Шварца. Политические взгляды Лисы в своем роде лежали не сильно дальше от основного русла, чем струнная теория или, допустим, более ранние дробно заряженные кварки, открытые/придуманные Марри.
