— Вот, вот, опять деньги… Мой бедный отец бегает, хлопочет, договаривается, чтобы на базе оставили гарнитур, а ты уже месяц не можешь привезти его. Откуда у нас столько денег, чтобы швырять их на каждом шагу?
— Ты мне плешь проела своим гарнитуром. Все тебе мало, когда только насытишься…
О чем еще они говорили, старик уже не слышал. Ошеломленный, он вышел во двор и стоял, покусывая кончик уса. Во рту у него было горько.
Когда показались молодые, ничто не напоминало о недавней перебранке. Мурод, правда, выглядел рассеянным, но на лице невестки играла улыбка.
Потом уже, спустя много времени, боль старика улеглась, и он даже пытался оправдать невестку. Конечно, она еще молода, у нее свои заботы, и откуда ей знать, что ему, старику, не нужны ни их деньги, ни их угощения, — были бы они здоровы и счастливы.
И все же жалко было Мурода…
Машина, вырвавшись из ущелья, пошла на спуск и за Соленым ручьем выкатила на равнину. Приподнявшись в кузове, старик увидел впереди первые строения Хайрабада. Издали полустанок напоминал одинокого путника, затерявшегося в безбрежной степи. Ветер мешал смотреть, застилал слезой глаза. Старик, плотнее завернувшись в полушубок, снова приткнулся к ящику. Впервые он почувствовал боль в висках. Голова его слегка кружилась.
В городе уже гасли огни, когда наконец старик со вздохом облегчения остановился у многоквартирного дома. Еще на подходе он высмотрел на втором этаже знакомые окна и удивился: в них не было света.
«Неужто спят?»
Утихшая было тревога вспыхнула с новой силой. Не дав себе передохнуть, он вошел в подъезд и, задыхаясь, с трудом переставляя беспомощные ноги, стал подниматься по лестнице.
У обитой дерматином двери старик поставил корзину, рядом положил дыню и осторожно нажал на кнопку звонка. Из глубины квартиры отозвался мелодичный бой колокольчика. Выждав немного, старик скова позвонил, потом еще раз и еще: ни звука шагов, ни голосов.
«Чудно. Не могли же они уйти. Вызвать отца из такой дали, и вот тебе на… Может, соседи знают».
Он подошел к двери напротив, поднес было палец к кнопке, но передумал.
«Вдруг спят. Неудобно тревожить».
Потом достал из кармана поддевки часы, которые верно служили ему со времен войны. Было около одиннадцати.
«Эх, дети, дети! Дай бог, чтобы все было в порядке».
Он решил спуститься вниз и уже сделал шаг по лестнице, как от соседей донесся женский голос. «Не спят», — обрадовался старик и решительно позвонил. Почти тотчас же резко распахнулась дверь. Вышла рыжеволосая женщина средних лет, с узким нервным лицом. На ней было короткое платье с глубоким вырезом на шее. Маленькими подведенными глазами она бесцеремонно и неприязненно осмотрела старика.
