Ни в какое сравнение с коммунальной школой лицей не шел. Мы учились теперь в роскошном, чуть мрачноватом старинном здании. Классы были просторные, светлые, с высокими лепными потолками. Для каждого предмета свой кабинет, прекрасно оборудованный. Переменки разрешалось проводить во дворе, под сенью редко расставленных древних деревьев. Был гимнастический зал, просторный холл, гардероб. Весь лицей образовывали четыре замкнутых по периметру корпуса с открытыми галереями. Все это производило впечатление… Все это меня не радовало. Правда оказалась на Сашиной стороне.
Пусть в голову попадало больше знаний, пусть на уроках было в тысячу раз интересней, чем в коммуналке, но… так чувствует себя серый воробей в клетке с райскими птицами. В лицее учились девочки из очень богатых семей.
Могут сказать: «Какая дура!» Люди добрые, мне было двенадцать лет! Мне хотелось быть такой же, как все. Мои одноклассницы щеголяли в красивых платьях, носили модные в то время темные гольфы с полоской. Не желая отставать, я нацепила Сашины мужские носки, подвернув лишнее. Это заметили. Было много смеху… Эх, да что говорить.
Благородная задача — нести факел знаний — стала невыполнимой с самого начала. Меня записали соответственно возрасту, потом спустили ниже, потом снова подняли, я уже не помню, сколько раз доводилось прыгать через классы, как в детской игре.
Только обзаведусь знакомствами, глядь, велят собирать ранец и переселяться к другим учителям, идти на чужую территорию.
Школьных подруг не было. Никто не травил, не гнал, отношения с девочками были ровные. Но без тепла. И сразу за порогом лицея знакомства прекращались.
Французские девочки не завистливы, не бранчливы. Они прекрасно воспитаны, вежливы и уступчивы. Но я всегда ощущала себя в их среде человечком второго сорта. Может, я излишне мнительна, может быть. Только комплекс неполноценности, находясь во французской среде, я испытывала всегда. И возник он у меня с лицея.
Так этот дар небес, недоступный для большинства русских, не шел мне впрок. И еще. Начиная с лицея, мы начали расходиться с Петей. Он жил далеко, на другом конце Парижа, мы встречались только по воскресеньям и в праздники. Дома стало тихо и буднично.
В ненастные зимние вечера, когда в плотно закрытые ставни стучал дождь и деревья в саду качались из стороны в сторону, я, Тата и Марина выбирали укромный уголок, рассаживались возле мамы и тети Ляли и ударялись в воспоминания.
— А помните пожар на Антигоне? — спрашивал кто-нибудь.
