В кабинете Крауфорд настойчиво угощал Позднеева коньяком и ликерами, но Анатолий отказывался, ссылаясь на то, что и без того уже выпил немало.
Монбрюн сказал, что этим летом он, используя, трехмесячный отпуск, полагавшийся ему за три года службы в Черноморском флоте, побывал в Париже, где жили его сестра и брат.
— Что скрывать? — говорил печально Монбрюн, размешивая серебряной ложечкой ликер в чашке кофе. — Нет ныне сильной власти во Франции — такой, какая была хотя бы при двух предшествующих государях — Людовиках четырнадцатом и пятнадцатом. Его величество Людовик шестнадцатый слишком добродушен и доверчив, и нет у него сильных талантливых министров. У всех на устах злые слова графа Сегюра: «При дворе есть только один настоящий мужчина — это королева Мария Антуанетта. Лишь она, при всем ее легкомыслии, обладает твердым, неустрашимым характером».
Позднееву пришла в голову мысль притвориться пьяным, чтобы отвязаться от настойчиво предлагаемого сэром Крауфордом коньяка. «Может быть, — думал он, — если все перепьются, это облегчит мне свидание с Ириной». Поэтому, развалившись небрежно в кресле, он сказал пьяным, заплетающимся языком:
— Остроумно сказано, черт побери!
Монбрюн кинул на него острый, проницательный взгляд из-под полуопущенных тяжелых век и, отпив из чашки, заметил:
— Чудесный кофе у вас, сэр Крауфорд, настоящий мокко.
— Подлинный мокко должен быть, говорят арабы, крепким, как дружба, горячим, как огонь, и черным, как смола или ночь в аравийской пустыне, — засмеялся Крауфорд. — Ну, дорогой сэр Позднеев, от коньяка вы отказались, но ликером-то десятилетней выдержки, изделием святых отцов-бенедиктинцев, надеюсь, не побрезгуете? Ведь его даже дамы пьют.
— Его и монахи приемлют, — захмелевшим голосом подхватил Анатолий.
Крауфорд бережно налил доверху приятно пахнущей жидкостью пустую чашку, стоявшую перед Позднеевым. Но Анатолий, улучив момент, когда Крауфорд, потчуя ликером Монбрюна, повернулся к нему спиной, умоляюще глянул на Смолина, взял у него чашку кофе и взамен поставил свою. Архитектор, обиженный тем, что Крауфорд то ли позабыл, то ли не счел нужным угостить его ликером, понимающе кивнул и быстро опорожнил подставленную ему Позднеевым чашку.
Монбрюн продолжал, изредка бросая пытливые взгляды на Анатолия:
— Вот взять хотя бы теперешнего французского министра иностранных дел графа Монморена. Это пустой человек, он интересуется только карточной игрой да женщинами… Между прочим, граф Монморен не считает ни в коем случае возможной войну России с Турцией в ближайшие годы. А вы как об этом думаете, мосье Позднеев? — внезапно обратился Монбрюн к Анатолию, сидевшему в кресле, склоня голову как бы в полусне.
