Охотничьи тропы | страница 50

Ко мне подошла лодка, в которой сидели майор и капитан. Больше километра они проплыли против течения и против ветра навстречу зова товарища. Я им испортил охоту. Они оставили свои заранее любовно приготовленные скрадки и, покорные зову «товарищ», бросили охоту. Они подобрали меня, привезли на базу военно-охотничьего общества, обогрели и все время справлялись — не простудился ли я?

Это были заслуженные офицеры. Они с боями прошли до Берлина, видели тысячи смертей, миллионы опасностей. Слово «товарищ» для них — великое слово. Поэтому и пришли они на мой зов.

Заведующий базой Яков Григорьевич железными граблями, насаженными на длинный шест, нащупал мою бескурковку. Смешно было советовать ему не коснуться спусковых крючков бескурковки. Но я предупреждал:

— Осторожнее… кнопка сдвинута с предохранителя… Осторожнее.

Яков Григорьевич возразил:

— Ружье пролежало в воде двенадцать часов. Порох отсырел. Выстрела не произойдет.

Вечером собравшиеся на базу охотники поздравили меня с благополучным исходом дня. Все в порядке. Охотник опять с ружьем.

— Да, — сказал я, — хорошо, что кнопка оказалась на предохранителе, а я боялся, — думал, вперед подана…

— Так ведь двенадцать часов в воде ружье было?

— Ну и что ж…

— А ну-ка, испробуйте!

Мы выходим на крыльцо, я подаю кнопку вперед, и ружье, как всегда, дает два безотказных выстрела.

Нередко на охоте встает задача, от решения которой зависит успех.

С дороги, что идет из Новосибирска на Кубовую, я свернул в мелкую лиственную поросль. Августовское утро только намечалось. Моя опытная старая собака сделала несколько неуверенных стоек возле узкой полосы пшеницы, конец которой упирался в большой лиственный лес. Стойки моего лаверака в сущности не были стойками. Охотники про такие стойки говорят:

— Собака отмежила.

Да, несколькими отмежами она показала, что здесь была не одна, а несколько птиц.