Михаил Яковлевич был мастером подсечки, и редкая рыбина срывалась с его крючка.
Смагин не признавал шумных рыбацких компаний с выпивкой, любил ловить в одиночестве. В глухих безлюдных местах. Но так как он состоял на государственной службе, руководил департаментом и лет ему стукнуло уже пятьдесят пять, то свои любимые глухие уголки он выбирал поблизости от комфортабельных охотничьих и рыболовецких баз. Чтобы после вечерней или утренней рыбалки можно было прийти в теплый дом из тесаных бревен, в уютную комнату — обязательно на одного! — где в серванте хранится хорошая посуда и хрустальные рюмки и бокалы. Где белье на кровати всегда повое. Как в «Красной стреле».
Немаловажно, что егеря всегда охраняют твой покой и сон. И приглядывают за машиной, когда отдыхает охранник. Пьяная шантрапа и криминальная мелочь на такие государственные базы и не суется. И крупные мафиози, которым доступно нынче все — по средствам и по кругу знакомств, — наведываются сюда редко. Они осваивают теннис и гольф. Это престижно и аристократично.
Если же кто-то из воротил и нагрянет на базу с полдюжиной «быков», то ведут они себя вполне пристойно. Общение с ними в такой обстановке даже приятно и небесполезно.
Сегодня на базе Смагин оказался в полном одиночестве. Выборы закончены. Многие высокие чиновники разъехались в отпуска. За ними потянулись руководители департаментов. Все норовят отдохнуть за границей — Лазурный берег, озеро Комо, острова в Атлантике. Смагин предпочитал отдыхать дома. За рубежом проходит почти половина его служебного времени.
— Михаил Яковлевич! — Директор базы Утохин, круглый, с лоснящимися, готовыми лопнуть щеками, светился от радости. — С приездом! Выглядите как огурчик. Я вашу любимую комнату приготовил. С балконом.
Нынче Смагину досталось директорского радушия по полной мерке. В дни наплыва рыбаков эта мерка пришлась бы на долю вице-премьера или министра. Смагин в лучшем случае удостоился бы торопливого кивка и реплики: «Вам придется сегодня переночевать в угловой!»
Угловая комната — напротив уборной, и если Михаилу Яковлевичу предлагали ее, настроение портилось на все выходные. Но так случалось редко.
Даже шофер и охранник Николай удостоился сегодня отдельного номера. Обычно «сопровождающих лиц» селили в комнате на восемь — десять человек.
В шесть часов Смагин уже сидел на берегу реки. Поплавок, как игрушечный бакен, алел на спокойной, маслянистой воде. Река текла сквозь торфяники, и даже в яркий солнечный день нельзя было разглядеть, что творится на глубине.
