Но представить себе Жернова в полевых условиях, и тем более в условиях партизанской войны, я не мог. Да и возраст его был уже не таков, чтобы находиться на переднем крае…
Однако случиться могло все!
Хотя, конечно, не исключена была и возможность провокаций. Имя Жернова вполне могли использовать в качестве приманки, на которую можно было меня взять…
Да, всю ночь раздумывал я, действительно ли мне доведется встретиться с полковником Жерновым, или это всего-навсего провокация, и мне, если я не погибну, придется выкручиваться, изворачиваться и доказывать, что согласился встретиться с русским полковником Жерновым только для того, чтобы выдать его немцам…
Однако вряд ли незнакомец стал бы предупреждать меня о слежке и советовать найти объяснение для своего отсутствия, если бы он был провокатором…
Это было бы ему просто не нужно, хотя он мог это сказать с целью вызвать к себе больше доверия.
Так или иначе, но, принимая предложение незнакомца, я должен был обезопасить себя со стороны Янковской и Эдингера, вернее, со стороны ищеек возглавляемого им учреждения.
Свой маневр я решил начать с начальника гестапо. В случае, если против меня затевалась провокация, он себя как-нибудь да выдаст, когда я предупрежу его о своем отсутствии, думал я. У меня составилось впечатление, что это был характер театральный, склонный к эффектам. Эдингер, рисующийся своей проницательностью, мог бы играть благородных отцов в старинных мелодрамах. Стоит мне соврать, думал я, как он не удержится от удовольствия вывести меня на чистую воду…
Начать следовало с Эдингера, и, если мой незнакомец не подослан гестапо, я надеялся до чего-нибудь договориться и даже сослаться затем на Эдингера, чтобы оправдать свое отсутствие в глазах Янковской.
Я с утра созвонился с Эдингером по телефону, и на этот раз мне не пришлось заходить в комендатуру, меня ждали у подъезда и тотчас проводили к нему: очевидно, мистер Блейк серьезно интересовал немцев.
– Господин обергруппенфюрер, я много думал над вашим предложением, – заявил я ему с места в карьер.
– Отлично, – одобрил Эдингер.
– Я думаю, мне следует активизироваться, – продолжал я.
– Это тоже правильно, – согласился Эдингер.
– Поэтому я хотел бы иметь немного больше свободы.
Эдингер испытующе посмотрел мне в глаза.
– Выскажитесь, – попросил он. – Я не совсем понимаю, чего вы хотите.
– Не скажете же вы, что я предоставлен самому себе? Вы ведете за мной очень тщательное наблюдение.
