Уходящая вдаль к встающему солнцу дорога, силуэт удаляющегося всадника, сидящая на дороге собака с задранной мордой тихонько скулит, и девушка, тоненькая, с распущенными золотыми волосами — смотрит вслед, и опускается ничком в дорожную пыль.
Дальше: палящий полдень, он скачет на лошади невероятно комически, кособоко подпрыгивая и трясясь.
— Тпр-ру!..
Охая с мученическим лицом, держась за зад, кое-как сползает на землю.
— Ох-х… сплошная мозоль. И как на них люди ездят?.
Умывается и пьет из ручья, ложится в тени, кряхтит — и, потирая зад, переворачивается на живот. Лошадь трясет головой и сочувственно ржет.
…Веранда салуна: ковбои в качалках закинули на перила ноги в сапогах с высокими каблуками. Дым сигар, кони у коновязи.
Легкое оживление на невозмутимых лицах: появился наш ковбой. Язвительные замечания.
Он, растерзанный и потный, с грохотом спешивается, чуть не падая. Врастопырку, старательно и неумело привязав лошадь, поднимается по ступеням, неумело и вежливо приветствуя. Все обмениваются ироническими взглядами. Вслед ему — издевательский хохот.
Салун: расхлябанное пианино, дым, игра в кости. Он спрашивает у стойки пиво — и вливает в себя кружку, как в ведро опрокидывает. Вторую. Четвертую. Блаженная улыбка. Шестую.
— Не подать ли ведро, сэр? — осведомляется бармен.
— По-моему, этот парень дырявый.
— Просто он работал раньше пожарным насосом.
Подходит громила:
— Поставьте кружечку, мистер. — Вежливо-нагл.
Приветливая улыбка:
— Пожалуйста.
— И мои друзья — они тоже истомились жаждой. — Широкий жест назад — полдюжины обросших оборванцев нахально ждут. — Правда, желудки у бедных малюток малы для пива, приходится пить виски.
Наш ковбой отворачивается. Шуточки: «Он пьет за свою лошадь тоже». «Отодвиньтесь, джентльмены — сейчас из него брызнет».
— Вам не залило пивом уши, сэр? — Громила наклоняется к нему. — Разве вы не слышали просьбы? — Льет на него пиво из кренящейся кружки. Хохот.
Наш ковбой последним усилием воли сдерживается — и резко бьет его. Колотуха у него — пушка! (Ну, рука-то — гарпун в кита всаживать!) Громила безжизненно валится на пол.
Оборванцы бросаются на него — разлетаясь под ударами. Всеобщая махаловка: рушатся перила, разносятся столы, со звоном разлетаются бутылки, на рояле визжит задравшая юбки девица — пьяный нежно лапает ее за ноги, удивленно их разглядывая — и с аккордом падает на клавиши.
За столиком в тихом углу — крупный немолодой человек с сильным резким лицом: тяжелая челюсть, седые виски, ковбойский костюм — мэн что надо. Когда очередной драчун летит на его стол — он смахивает его в сторону или отшвыривает ногой, не выпуская сигары из зубов и стакана из руки. С одобрением следит за нашим.
