Этот Вильям! | страница 25

— Ну, начнем с одной из наших песенок. Откройте свои книжки. — Она села к пианино. — Номер пять, «Искристая водичка». Приготовились, дорогие мои. Готовы?

Она взяла вступительные аккорды.

«Разбойники», хотя у них и были книжки, к хору не присоединились. Против самой газированной воды они ничего не имели, но петь не хотели.

После заключительных аккордов миссис де Виэ Картер сказала:

— Теперь, милые дети, мы поиграем в одну из наших игр. Вы начнете сами, хорошо, детки? А я пойду узнаю, почему маленький Тедди Уиллер не пришел. Он не должен пропускать, не правда ли, дорогие? Ну, какую игру мы выберем? На прошлой неделе мы играли в «киску на углу», да? А сейчас давайте в «шелковицу». Нет, не в «пьяницу», дорогой. Это плохая, грубая игра. Ну, я пойду, а вы постарайтесь расшевелить этих четырех застенчивых милашек, чтобы они чувствовали себя здесь как дома, хорошо? Играйте тихо. И прежде, чем я уйду, скажите мне, какими вы должны быть — четыре слова!

— Спокойными и вежливыми, хорошими и веселыми, — раздалось в ответ.

Она отсутствовала с четверть часа. А когда вернулась, игра была в полном разгаре. Но это была не «шелковица». Дети визжали и лупили друг друга. Столы были перевернуты и несколько стульев сломано. Криками, воплями и битьем укротители старались укротить; рыча, отбиваясь и кусаясь, животные не хотели покоряться. Скуки и безразличия не было и в помине. Вильям, с разорванным в клочья галстучком, в порванном пиджаке, с расцарапанным лбом, охрипший от крика, был во главе укротителей.

— А ну, пошли!

— Я вам покажу!

— Гр-р-р-р-р!

— Смелее! Хватайте их, бейте, стегайте!

Рев и завывания животных леденили душу.

Среди всего этого миссис де Виэ Картер всплескивала руками и пыталась утихомирить обе стороны: «спокойные и вежливые», «хорошие и веселые», «детки, дорогие», «Вильям», — но в пылу сражения на эти возгласы никто не обращал внимания.

Потом кто-то (о том, кто именно, сведения в сводках разнились) выскочил на спортплощадку, и там сражение завершилось. Члены клуба «Надежда» нехотя разошлись по домам, с шишками и синяками, но совершенно счастливые.

Миссис Браун с тревогой ожидала возвращения Вильяма.

Увидев его, она ахнула и без сил опустилась на стул.

— Вильям!

— Я не играл, — быстро сказал Вильям, глядя на нее заплывшим глазом, — я не играл в те игры, что ты запретила играть.

— Тогда… в какую же?

— Это была… это была «укротители и коркодилы». Мы играли в «Надежде».

Дядя Джордж приходился Вильяму крестным отцом и ревностно следил за его воспитанием. Вильям был бы рад избавиться от такого внимания. Ежегодные посещения дяди Джорджа превращались для Вильяма в пытку, вынести которую ему помогал философский склад ума и знание того, что рано или поздно этот визит закончится. У дяди Джорджа сложились свои представления о том, каким должен быть ребенок. Вильям был весьма далек от этого идеала, что печалило крестного. Однако он не собирался отказываться от попыток воспитывать Вильяма.