— Я развеселю его. Он, наверное, мечтает о доме. Его одолела тоска, Розита.
— Не о доме он думает, а обо мне, — выпрямившись, возразила девушка.
— О тебе думают все, — усмехнулся Монтана. — Разве ты этого не знаешь? — И, неожиданно ударив по струнам, запел старую песню, любимую всеми мексиканскими пастухами:
На голубых просторах Божьи стада пасутся;
На зеленых холмах мои овцы бродят.
Мои мысли к тебе уносит ветер;
Ты ведь слышишь, как кружат они над тобой?
Но Розита даже не улыбнулась.
— Мне нужно поговорить с тобой о Тонио, — настаивала она.
Но тут раздался топот копыт, гулким эхом отозвавшийся от стен ущелья, и в лагерь на полном скаку влетел всадник. Грудь и шею его коня покрывали клочья пены. Бросив поводья, гонец соскочил на землю.
— Ты слышишь меня? — не отставала Розита.
— Помолчи! — поднимаясь на ноги, оборвал ее Кид. — Этот парень ищет меня.
— Ну и что? — разозлилась Розита. — Неужели я значу для тебя меньше, чем все остальные?
— Сейчас для меня нет ничего важнее свежих новостей, — объяснил ей Кид и стал спускаться вниз.
Еще издали он услышал, как прибывший всадник, задыхаясь, выкрикивал:
— Рубрис! Он у них в тюрьме. Его уже перестали пытать. Он умрет утром, на рассвете! Рубриса… защитника всех бедных… его расстреляют на рассвете!
Кид приблизился к возбужденной толпе слушателей.
— Здесь, в лагере, ты найдешь печеный маис и вяленое мясо, — сказал он гонцу. — Мария Меркадо накормит всех. А потом все седлайте коней.
Посланец обессиленно опустился на камень и покачал головой:
— Бесполезно, сеньор. Тюрьму надежно охраняют. Там ждут вас, сеньор. Вас и всех тех, кто готов сложить голову ради Рубриса. Они окружили тюрьму несколькими рядами солдат, ярко осветили местность вокруг. Мы бессильны что-либо сделать, сеньор.
— Неужели? — откликнулся Кид. — А по мне, не обязательно разбивать бутылку, чтобы выпить вина. Мы не станем нападать на тюрьму, но Рубриса вызволим. Все по коням!
В лагере поднялся шум.
Взобравшись по склону, Монтана подошел к понурой фигуре Ричарда Лэвери.
— Вставай, Тонио!
Юный Дик с мрачной физиономией поднялся на ноги.
— Ты едешь домой, Тонио. Тебе больше нечего делать в Мексике.
— Ты затеваешь войну из-за Рубриса, а он многие годы был для меня вместо родного отца, — возразил парень.
— Для драки ты нам не нужен, — заявил Кид. — Все, что я собираюсь сделать, так это сыграть роль Рубриса и совершить налет на владения Лерраса. Я не Монтана, если мне не удастся устроить там ад кромешный, чтобы все поверили, будто Рубрис жив и невредим. Кроме того, намереваюсь захватить нескольких заложников из домочадцев Лерраса. Буду держать их в плену до тех пор, пока из тюрьмы не выпустят всех заключенных. Понимаешь? Это будет очень похоже на действия самого Рубриса, поэтому должно получиться. Но ты должен ехать домой. Я не хочу, чтобы ты лез в драку вместе со всеми. Не забывай, для тебя в Мексике заготовлено достаточно веревок и найдется немало желающих примерить их к твоей шее. Так что прощай!.. Еще увидимся, Тонио. Передавай привет отцу. Пока!
