— Позвольте мне сделать еще одну попытку, сеньор, — прошептал он. — Этот чертов старик просто боится. Он ведь даже не глянул выше его ног. Но если этот силач, который лишь притворяется перепуганным, поймет, что ему пришел конец, то непременно поведет себя по-другому. Сами увидите. Если смерть явится к нему в виде залпа из наших ружей, то он плюнет ей в глаза.
— Значит, нужно сделать вид, будто мы собираемся расстрелять его? — уточнил дон Томас.
— Именно это я и имею в виду. Позвольте мне дать команду к расстрелу. Я шепну ребятам, чтобы стреляли поверх его головы. Вы сами увидите, как гордость заставит его выпрямиться и достойно встретить свой конец.
Повернув голову, дон Томас несколько секунд с уважением смотрел на жандарма.
— А вы хорошо соображаете! — похвалил он его. — Вполне возможно, что я мог бы подыскать вам неплохое местечко среди моих слуг. Вы пойдете ко мне, Халиска?
— Сеньор, я буду счастлив пойти к вам в услужение. Я знаю, что вы всех делаете богатыми. Но моя жизнь, подобно стремящейся к морю реке, следует за Эль-Кидом, сеньор. И не знать мне покоя, пока его не повесят или не изрешетят пулями.
— Ну, как хотите, — равнодушно произнес дон Томас, — тогда посмотрим, что у вас получится. — Повысив голос, он небрежно приказал: — Довольно разговоров, Халиска! Рубрис это или нет, его поймали вместе с разбойниками, поэтому он должен умереть. И нечего тянуть с этим. Поставьте его к стенке и расстреляйте.
У Халиски от радости перехватило дух. Повернувшись, он выкрикнул слова команды, и тут же несколько человек схватили пленника, подвели к дальней стене патио.
Бандит громко завопил:
— Сеньор, неужели вы не пощадите меня? Позвольте мне хотя бы исповедаться! Не отправляйте меня в ад с тяжким грузом грехов! Будьте милосердны! Позовите священника! Священника!
— Кто ты такой, чтобы поминать о милосердии, ты, бандит и убийца! — оборвал его крики Халиска. — Становись к стене! Да поживей! Лицом ко мне.
Но тут раздался звонкий голос Доротеи:
— Друг, если у тебя есть последнее желание, скажи его мне!
Изумленный пленник обернулся, а дон Томас издал гневное восклицание.
Тогда разбойник громко взмолился:
— Сеньорита, если вы пообещаете хотя бы раз попросить за мою пропащую душу перед своей святой, то это послужит для меня большим утешением, нежели бы сам священник отпустил мне грехи!
— Обещаю, — вымолвила девушка.
— Готовься! — скомандовал Халиска.
Шестеро охранников взяли ружья на изготовку.
