— А что я скажу Хулио Меркадо, если вернусь без тебя?
— Значит, ты и есть Эль-Кид? — пробормотала старуха. — Господи, какой же рослой стала молодежь!
— Ты пойдешь со мной, матушка? Или мне зажать тебе рот и взвалить себе на спину?
— Тогда я прокушу вам руку до кости, сеньор.
— Послушай, Мария! Я так долго добирался к тебе…
— Тогда так же долго выбирайся обратно.
— Не надо так говорить, Мария.
— Если я заговорю по-другому, меня услышат во дворе.
Ее спицы, позвякивая, продолжали мелькать в лунном свете. Усевшись рядом, Кид закурил цигарку.
— Ты что, собираешься, как дурак, сидеть здесь? — спросила старуха.
— Мария, я буду сидеть здесь, пока ты не согласишься уйти со мной. Вот смотри — мул, а вот и седло на стене.
Монтана встал и, забросив на спину мула седло, затянул подпругу. Потом перекинул уздечку через длинные, поросшие шерстью уши.
— Знаешь, что ты делаешь?
— Седлаю для тебя мула.
— Этот мул принадлежит надсмотрщику, Антонио!.. Ха-ха! Уж он-то посверкает зубами, понося всех на свете, когда узнает об этом!
— Что ты так беспокоишься об Антонио? Или забыла, что у тебя есть сын?
— А разве нужно выбрасывать хорошую монетку, а не гнутую?
— Хулио вовсе не плохой.
— Был, пока не сбежал к бандитам.
— А что, теперь он превратился в дьявола?
— Он круглый дурак, а это еще хуже… Сеньор, вы и впрямь побывали в спальне сеньориты Доротеи?
— Да, матушка.
— Господи, вы только подумайте, что за чудеса!
— Да вы только подумайте, что за спальня! — воскликнул Кид и тихо рассмеялся.
Старуха недоверчиво посмотрела в его блестящие глаза:
— Как можно поверить в такое? И как вы расстались?
— Честь по чести — друзьями.
— Как? Друзьями?
— Вот… видите? — Монтана поднял руку с кольцом, плотно охватившим мизинец.
Спицы прекратили звякать. Мария Меркадо наклонилась, чтобы лучше рассмотреть бриллиант и закивала.
— Так это правда? — прошептала она. — Это правда! Боже, спаси нас грешных! Господи, смилуйся над нами! Это то самое кольцо! Я видела его собственными глазами! Я видела, как оно сверкало на ее руке!
— Вставай, Мария. Пора в путь.
Старуха была настолько ошеломлена, что у нее пропала всякая охота сопротивляться. Она поднялась на ноги, и Кид вывел мула в полоску лунного света. С дальнего конца конюшни доносились еле слышные голоса стражников.
Мария Меркадо позволила Киду подсадить себя на мула, сотрясаясь при этом от беззвучного смеха.
— И эти руки касались самой сеньориты Доротеи! — сквозь смех шептала старуха. — А теперь они прислуживают донье Марии! Когда еще Меркадо удостаивались таких почестей? Да если меня теперь повесят, я буду только рада. Во мне и жизни-то осталось на донышке. Подумать только, у меня в услужении такой герой! Я готова петь от счастья… — И она продолжала смеяться.
