— Бог вас благослови за вашу доброту, — сказал он. — Но тем не менее это правда.
— Но тогда… почему вы позволили мне столько всего наговорить?
— Потому что я хотел, чтобы вы откровенно высказали свою точку зрения. Мне необходимо было знать, насколько велико препятствие, которое мне нужно… которое мне необходимо преодолеть.
— Что вы хотите этим сказать? Нет… лучше не отвечайте! — Она прижала руки к лицу.
— Может, мне уйти? — мягко спросил Коркоран.
— Нет, нет! Боже мой, какой злой и жестокой вы меня, наверное, считаете! — Словно желая что-то сказать и не находя для этого нужных слов, она легко коснулась рукой его локтя, взяла под руку, и они пошли дальше.
Шли они молча, по узким боковым улочкам, подальше от центра города, и вскоре оказались на противоположной стороне, возле очаровательного домика, стоящего в середине сада, окруженного живой изгородью.
— Что я могу вам сказать? — задумчиво проговорила девушка, стоя перед ним у калитки.
— Если бы вы были так добры и позволили мне стать вашим другом, мисс Мерран…
— О, как я несдержанна, как иногда мой язык болтает то, чего не следует! — сказала она с сожалением и добавила с неподдельным ужасом: — Но это правда? Неужели вы действительно играете в карты?
— А что, если я вам скажу, что, поскольку вы считаете карты таким нечистым делом, я с этого момента больше никогда не возьму их в руки?
Вокруг было достаточно света, чтобы он увидел, как Китти покраснела.
— Вы в самом деле это сделаете?
— Сделаю.
— Я не могу принять от вас такое обещание, — сказала она.
— Конечно, я понимаю. — Он ждал, вертя в пальцах свою тросточку.
Она нерешительно проговорила:
— Понимаю, вы оказываете мне великую честь, мистер Коркоран.
— И в то же время ставлю вас в неловкое положение? Видите ли, мисс Мерран, я много думал о Вилли, и мне хотелось бы, чтобы его друзья стали и моими друзьями.
Она глубоко вздохнула, чувствуя с облегчением, что момент сентиментальности как бы исчез, растворился в воздухе.
— В таком случае я готова принять ваше обещание, мистер Коркоран.
Они пожали друг другу руки.
— Даю вам это обещание от чистого сердца, — сказал он, — и знаю, что это достаточно гадкое занятие.
