Салли Декстер тронула шпорой свою лошадь, и та прыгнула вперед, почти коснувшись Гормана, который даже не тронулся с места. Лошадь захрапела, кусая поводья.
— Куда полагается?! — крикнула девушка, стараясь сдержать свой гнев. Ее лицо, покрасневшее от волнения, было прекрасно. — Бросайте колья! Вы, трусы! — Она обернулась к Симу и Курчавому. — Сломайте изгородь! Обрежьте проволоку! — Оба ковбоя переглянулись, покосившись на револьвер в руках Джаксона.
Горман положил обе руки на револьверы, и ковбои позади мисс Декстер, чувствуя, что перевес на стороне Гормана, быстроту и меткость которого они сумели оценить по заслугам, сидели неподвижно. Девушка оглядела всех:
— У кого есть ножницы для проволоки?
Все молчали. Заметив рукоятку ножниц, торчавшую из кармана Сима, она обратилась к нему:
— Дай мне ножницы, Сим, я сама это сделаю.
— Если вы это сделаете, мисс Декстер, — сказал Горман спокойно, — мне придется заставить этих молодцов чинить изгородь снова. Только напрасная потеря времени.
Девушка поняла, что спорить бесполезно.
— Жаль, что я не мужчина, — сказала она, словно подчеркивая, что пол мешает ей действовать, как бы она хотела. Но ответ Гормана окончательно вывел ее из себя.
— Мне тоже жаль, — сказал тот.
Их глаза встретились, и ни один из них не опускал их первым. Зрачки девушки сузились, и темные ресницы дрожали от возбуждения. Перегнувшись с седла, она сказала так тихо, что никто, кроме Гормана, ее не слышал:
— Я ненавижу вас, Горман, — проговорила она. — Видит Бог, как я вас ненавижу!
Разумеется, по глазам Гормана она поняла, что будь она мужчиной, его действия были бы иными, и только то, что она — женщина, спасает ее от должного наказания. Ее слова он встретил сдержанной усмешкой. Она чувствовала, что пускает в ход женское оружие, бесполезное и смешное в этом споре, и что оружие это вызывает в нем насмешку. Задыхаясь от бешенства, она попыталась еще раз овладеть положением, хозяином которого был этот невозмутимый человек.
— Вы… Вы наемный убийца! — выкрикнула она. — Право на этот водопой принадлежало нашей ферме еще до того, как отец купил ее. Вы — вор и убийца! Более тридцати моих коров сдохли от яда благодаря вам!
— От яда?
— Да, от яда. Мышьяк был подсыпан в каменную соль. Животные слизали его и умерли от жажды в страшных мучениях. По-вашему, это не убийство?
— Видите ли, сударыня, — сказал Горман. — Я только вчера приехал, и меня приветствовала вот эта достойная пара, занятая сейчас поправкой изгороди. Вы не можете винить меня в том, что ваш скот был отравлен. Я также убежден, что Джим Марсден не способен на подобную гнусность. Поверьте, мне искренне жаль ни в чем не повинную скотину. Марсден меня не нанимал, но я во всем его замещаю. К сожалению, он все еще не пришел в себя, и я не имею ни малейшего понятия о том, почему он распорядился огородить водоем. Насколько я понимаю, все шло хорошо до тех пор, пока вы не поссорились…
