Эдж игнорировал и взгляды, и людей. Они ничего ему не были должны, и он не ощущал к ним ни малейшего интереса. Он и они использовали друг друга только до тех пор, пока это устраивало обе стороны, не более, а теперь с него довольно!
— Эй, Эдж! — услышал он вдруг чей-то голос. В это время он проходил мимо ресторанчика Милашки. Не замедлив шага, Эдж оглянулся на дверь. Там стояла Гейл и махала ему рукой, подзывая к себе.
Она была бледна, в глазах все еще таился страх, но своей прелести она от этого не потеряла. Видя, что он нс обращает на нее внимания, она снова окликнула его, чуть повысив голос:
— Эдж, ты шагаешь прямо в ловушку!
Смысл услышанного мгновенно отрезвил его. Внимательно оглядев улицу сузившимися от неожиданной угрозы глазами, Эдж повернулся к Гейл.
— Ты тоже в этом участвуешь? — жестко осведомился он у нее.
— В твоей конторе тебя подкарауливают двое рейнджеров. Эдж осторожно оглянулся, уделив внимание в основном фасаду своей конторы. Все казалось спокойным. Нс заметив ничего подозрительного, он проворно шмыгнул в открытую дверь ресторанчика. Внутри царила тишина, все столики пустовали, поскольку в это утро ни у кого из горожан не было аппетита.
— Похоже, что на сегодня все позабыли от ленче, — пробормотал Эдж, разглядывая дверь, ведущую на кухню. — Где твой хозяин? — обратился от к Гейл.
— Милашка заправляет на похоронах, бандиты убили троих, Эдж.
Гейл заперла наружную дверь и стала внимательно осматривать рану у него на голове.
— Расскажи мне о рейнджерах, — нетерпеливо сказал Эдж.
— Ты ранен, возразила она ему. — Вначале пройди на кухню. Я промою рану и перевяжу тебя, пока инфекция не разошлась.
Рука Эджа мелькнула в воздухе и ударила ее по щеке.
— Рейнджеры! — резко произнес он.
Глаза Гейл наполнились слезами боли. Но в следующий миг в этих же глазах засверкала ненависть. Тот самый род ненависти, который часто приходит на смену любви.
— Этим ты от меня ничего не добьешься! — бросила она ему. — Ты можешь избить меня в кровь, и все равно ты будешь единственным, кого я буду любить. И я не стану помогать тебе уйти из Писвилла только затем, чтобы через пару дней ты умер от гангрены, — огонь в ее глазах померк, и уже мягче она добавила: — Ну, а теперь шагай на кухню, дурачок.
От всей этой тирады у Эджа невольно сжались кулаки, казалось, он был готов просверлить Гейл насквозь своим взглядом. Затем он резко повернулся и, расшвыривая ногами стулья, направился к кухне. Гейл последовала за ним. На ее лице играла лукавая усмешка, которая тотчас же исчезла, как только Эдж уселся за стол и посмотрел на нее. Она изучила его уже достаточно хорошо и знала, как вести себя с ним.
