— Может быть, ваша дочь знает, как попала монета к Крюкову?
— Может, и знает. А я понятия не имею. Я за дочь не ответчик. Совершеннолетняя. Своим умом живет.
— Где мне найти Ларису?
— Мать расскажет. Я к ней визитов не делаю.
Он демонстративно отвернулся к телевизору, а жена произнесла тихо несколько слов, которых Мазин за хоккейным грохотом уловить не смог. Тогда он подошел и приемнику и, не спрашивая разрешения хозяина, уменьшил звук. Иногда он позволял себе такое. Отец приподнялся было, набычившись, но сорвал раздражение на жене.
— Чего шепчешь? Язык проглотила?
— Лара в общежитие переехала.
— Слыхали? Не по вкусу ей родители пришлись, — добавил отец, ставя точку над «и».
Но Мазин переспросил:
— Вы не ладили?
— Не ладили? А чего это мы с ней ладить должны? Скажите, фря какая! Велика честь! Уважать родителей нужно, а не ладиться с ними. Я ей отец, а не договаривающая сторона. — Он так и сказал — «договаривающая». — Не ладил я, точно. Капризам не потрафлял. Зато она ладила. — Он презрительно кивнул на жену. — С ней и говорите. А я передачи в тюрьму носить не собираюсь.
— Что ты! Что ты! — всплеснула руками мать. — Какая тюрьма?
— Обыкновенная. Казенный дом. Видишь, кто пришел? Значит, обмаралась твоя ненаглядная по уши.
— Я такого не говорил, — сказал Мазин.
— А вы и не скажете. Не за то вам деньги плотют. И мне вам сказать нечего.
Он наклонился к телевизору и снова прибавил звук, пока Мазин записывал адрес общежития.
Мать проводила его до машины. Возле калитки она не выдержала, прошептала, заглядывая в глаза:
— Что же стряслось такое?
Мазину стало жаль ее:
— Не волнуйтесь.
Голос Мазина, тон успокоили ее немного. Она заговорила, спеша:
— Лара девочка хорошая. Она плохого не сделает. Только дома у нас. Вы же видели. Отец с характером. Против своей воли ничего не терпит. Я-то привыкла, а Лара нет. По-своему жить захотела. Способности у нее, а он все — лентяйка да лоботряска! Разве ж так девочку можно?.. Конечно, и я виноватая.
«Какая уж тут вина, — подумал Мазин с горечью. — Беда, а не вина».
Нетрудно было представить, как жилось в этой семье. Вечные бестолковые строгости отца, теряющие с годами всякий смысл, вызывающие лишь упрямое нежелание подчиняться, особенно если дочка унаследовала хоть частицу отцовского характера. Сломленная мать, умудряющаяся, однако, тайком от мужа побаловать, а вернее, избаловать девочку слепой, постоянно гонимой любовью. И все это много лет подряд. Пока девушка не ушла. Но с чем? Что унесла из отчего дома? Мазин знал: без потерь в таких случаях не обходится.
