— Лорд Часс?
Часс поднялся.
— Боюсь, что мой кузен Анко в данном случае упустил цельную картину. Девяносто лет прошло с тех пор, как мы столкнулись с подобной катастрофой. Началась вторая Торговая война. Доклады говорят о том, что силы противника существенно превосходят нашу защиту. Все мы видели, какой удар пришелся сегодня по улью. Да что там, моя родная дочь еле добралась домой живой.
Голограммы соболезнования заискивающе засветились над ложами нескольких ординарных домов. Часс продолжил.
— Если атака неудобна нашим домам, я скажу: мы готовы терпеть неудобства! У нас есть обязательства перед населением улья, и кузену Анко следовало бы ставить этот простой факт выше производственных показателей. Я хочу озвучить перед Легислатурой более насущные вопросы. Первый: почему нападение оказалось сюрпризом? Второй: обращаться ли нам за помощью к Империуму? Третий: где верховный лорд, что было ему известно об этом, и почему Щит был активирован так поздно?
Зал взревел. Сигналы поддержки засветились повсюду. Законодатель потребовал порядка.
— Лорд Часс, — проговорил голос, напевом прокатившись по всему колоссальному залу. — И как же я должен ответить вам?
Повисла тишина. В сопровождении десятка невозмутимых офицеров в форме УКВГ верховный лорд Сальвадор Сондар вошел в зал.
Он ослеп на один глаз и сильно хромал. Его плоть обуглилась и покрылась волдырями, одежда висела клочьями. Но он все еще являлся начальником завода. Опираясь на кирку, Эган Сорик ревел так громко, как позволяли обгоревшие легкие, выводя более трех сотен литейщиков через северные турникеты Первой Вервунской литейной. Большинство были так же черны от сажи, как он, на темном фоне выделялись лишь два цвета: блестящий красный — открытых ран, или белый — свежей одежды.
Одежды — и белков глаз, вылезающих из орбит от ужаса.
Одни несли раненых на себе, кто-то на импровизированных носилках, кто-то в связанных вместе мешках, кого-то везли в тележках для руды.
Сорик обошел по кругу и оглянулся уцелевшим глазом. Первая Вервунская литейная и часть окрестных заводов, перерабатывающих руду, пламенели. Дымоходы разорвало от жара, и белый пепел падал в желтое пламя. Вейвейрский вокзал тоже напоминал факел.
Он услышал крики и ругань из зала под ним и похромал вниз, проталкиваясь через ряды мужчин и женщин, работавших на его заводе.
Дюжина солдат Вервунского Главного задерживала продвижение выживших по транзитному каналу 456/k во внутренние трущобы. Их возглавлял офицер УКВГ.
