— Я и сам знаю, что ничего страшного. Не надо было ходить! На улице холодно? Ты и так устаешь, ходишь за мной, как нянька, я так обязан тебе. — Глаза Вэньсюаня заблестели от слез.
— Не думай о таких пустяках. Я привыкла быть нянькой. Не то что некоторые. — Она зло посмотрела на Шушэн, стоявшую у стола.
Слова свекрови ранили сердце молодой женщины, она повернулась к старухе, однако та подошла к постели и стала говорить с сыном.
— Доктор считает, что зимние туманы для тебя вредны, и советует куда-нибудь уехать на время.
— А денег где взять? — вздохнул Вэньсюань.
Вечно эти нудные разговоры, а жизнь капля за каплей уходит! Терпение Шушэн кончилось. За какие прегрешения ей послана эта кара?! Здесь, в этой мрачной тюрьме, пройдет вся ее жизнь. Нет! Надо бежать отсюда. Бежать! Не следует упускать представившейся возможности. Зачем ей оставаться? Что общего у нее с этими людьми? Она не пожертвует своей жизнью, будет искать спасенья! Свекровь все говорила, говорила, и слова ее отзывались болью в сердце Шушэн. Говори, говори, я не унижусь, не стану перечить. На душе стало легче.
В субботу Шушэн получила разрешение на выезд и радостная пришла домой. Сын читал за столом, свекровь сидела на скамейке, а муж лежал. Они о чем-то говорили. Сяосюань поднялся навстречу матери, поздоровался. Голос его был холодным и каким-то чужим.
— Ты получил мое письмо? — спросила Шушэн.
— Получил. Не мог раньше приехать. Очень трудно было с уроками. Не только мне, остальным тоже. — Лицо Сяосюаня, когда он говорил, было совершенно бесстрастным.
Она ответила что-то неопределенное и внимательно поглядела на сына. Бледный, мрачный, настоящий маленький старичок. Это в свои-то тринадцать лет! Шушэн поморщилась и подошла к мужу:
— Ну как самочувствие?
— Лучше!
Этот ответ стал обычным, так же как и вопрос, хотя состояние Вэньсюаня нисколько не улучшалось.
Она слышала, как он кашляет, как вытаскивает из-под подушки маленькую плевательницу и тихонько кладет обратно. Щеки его ввалились, в широко раскрытых глазах застыла тоска.
— Лекарство принял? — спросила Шушэн.
Он молча кивнул. Видимо, ему стало еще хуже.
— Надо бы все же сходить в больницу, — уже в который раз сказала она.
— Подождем еще, — покачал он головой.
— К чему ждать? И так запустили болезнь.
— Я могу потерпеть, болезни-то никакой нет, только кашель. — Он едва говорил.
— Кашель тоже болезнь, и температура каждый день повышается. Я боюсь… — Она осеклась.
— Боишься туберкулеза?
