После нашего знакомства со старостой и его сынком, второй не раз пытался напроситься ко мне в гости. Может он и был идеалом для всех здешних молодушек, томно вздыхающих около окон, но точно не для меня. Рослый, грубоватый с вечно засаленными волосами и смешно вздернутым носом. В голубых глазах отражалась вселенская глупость вперемешку с заносчивостью. Рядом со мной он важно раздувался и каждый раз пытался приобнять или того хуже, ущипнуть за аппетитно выступающие округлости. На его же счастье - ни разу не получилось. Сначала я молча сторонилась, потом громко выказывала недовольство. Когда терпение лопнуло, я звучно влепила ему пощечину на виду у деревенских воздыхательниц. Да такую, что он еще пол дня ходил с отпечатком моей ладони. Скандал закатили страшный. Староста ворвался в мой дом, топал грязными сапогами по чистому полу, брызгал слюной, побил пару кружек и грозился выгнать меня на все четыре стороны. Но дальше слов ничего не пошло. Спустя неделю он успокоился, через месяц перестал каждый раз злобно коситься в мою сторону, а потом и вовсе забыл о случившемся. Воряха после того случая больше не лез. Он вообще старался обходить меня стороной, распуская всевозможные сплетни в кругу местных друзей. Я гордо игнорировала любые шуточки, решив, что обижаться на тех, кого обидели самим фактом их рождением - как минимум стыдно. В отличие от многих здешних жителей я была более-менее обучена грамоте и вечерами, когда все дела были сделаны, забиралась на печь и при тусклом свете пламени читала всевозможные книги, купленные мной в городе или подаренные в благодарность за помощь.
В третьем летнем месяце мне исполнялся двадцать один год. За прошедшие четыре года я уверила жителей, что никакой наследницей ведьмовской силы не являюсь, и ко мне можно обращаться за всевозможными советами и отварами. И хотя заходили они нечасто, мой авторитет возрос. Меня не перестали бояться, но начали уважать и даже пускать в свои дома. Я таким раскладом вещей осталась довольна.
Пару раз ко мне сватались Воряхины друзья. Все как на подбор высоченные, мускулистые, но с неизменно тупыми лицами. Сначала такое внимание даже льстило, но выпроваживать их становилось все труднее, и вскоре я узнала причину. Тому, кто сумеет меня захомутать, сын старосты пообещал десять золотых. Не знаю, зачем ему это понадобилось, но не на ту нарвались. Сей полезной информацией поделился со мной единственный парень, с которым я хорошо общалась с самого приезда. Звали его Свейн. Хромой с детства и вечно сутулившийся при ходьбе, он был местным изгоем. Из-за постоянных насмешек со стороны ребят, он замкнулся в себе и общался только со своей бабушкой.
