Потом была свадьба. С шампанским. С танцами под патефон. С дружескими напутствиями, веселыми, но немного грустными. Потому как предстояли молодым военным летчикам дальние пути-дороги в летные части. И когда начальник училища — рано поседевший крепыш с четырьмя шпалами в петлицах — поднял прощальный тост, в голосе его звучала гордость за своих питомцев и печаль расставания.
Друзьям повезло: обоих направили в один полк. Но и месяца не прошло — грянула война, и они даже не смогли проводить Катю на вокзал к поезду, которым предстояло ей добраться до Чарджуя, а оттуда, уже пароходом, в Турткуль, к родителям Мадьяра.
В ноябре, возвращаясь с задания, угодил Иван под огонь немецкой зенитной батареи и на подбитой машине чудом дотянул до аэродрома. Посадить посадил, а из кабины выбраться уже не смог: закружилось, поплыло все перед глазами, и белым саваном опустилось на плексигласовый фонарь кабины холодное зимнее небо.
Одиннадцать осколков извлекли из Ивана хирурги. Год с лишним провалялся в госпиталях, прошел дюжину комиссий, добиваясь разрешения снова вернуться на фронт и, наконец, солнечным осенним утром вылез из попутного «доджа» и зашагал, разминая затекшие ноги, по хрусткой от ночного мороза — траве к домику у дальней кромки леса, где находился штаб эскадрильи.
После яркого солнца в комнате с обращенными к лесу окнами было темновато. Офицер стоял к свету спиной, так что лицо оставалось в тени, зато отчетливо смотрелись погоны на широких, словно рубленых плечах.
— Товарищ капитан! — Иван вскинул ладонь к козырьку фуражки. — Пилот Зарудный…
— Ванька! — выдохнул капитан, бросаясь навстречу. — Жив, бродяга! Вернулся!..
С тех пор они ходили в паре: Мадьяр — ведущим, Иван — ведомым.
— Я думаю, вам следует извиниться, Иштван. — Миклош говорил по-русски почти правильно, только с ударением не все ладилось. — Вы ведь не хотели его обидеть.
— Это с моим-то немецким?! — взмолился Иван. — Хватит и вон того вавилонянина с крысой.
— С вашей крысой, — поправил Миклош. — И я не уверен, что он вавилонянин.
— Ну, ассириец.
— Сириец, вы хотели сказать? В Ассирии так не одевались.
— Адаптировался, — возразил Иван. — Сменил хитон на фрачную пару.
— Неплохо, — кивнул Миклош. — Пусть будет по-вашему. Вернемся к компаньону.
— Собутыльнику, — уточнил Иван, только теперь обратив внимание на оклеенную соломкой бутыль перед итальянцем. — А он не дурак выпить!
Венгр укоризненно покачал головой:
— Хорошо, что он не понимает по-русски. Ну хотите, я извинюсь от вашего имени?
