— И каким же образом союз с Лимеросом вам поможет? — спросил Магнус.
Его отец и вождь обменялись взглядами, полными понимания, и король Гай посмотрел сыну в глаза:
— Я предложил объединить наши силы и отобрать плодородный Оранос у жадного и себялюбивого короля, который внушил своим подданным, что они могут делать что угодно и с кем угодно и не задумываться о последствиях.
— Отобрать Оранос, — повторил Магнус, не вполне веря собственным ушам. — Ты имеешь в виду — сообща завоевать его…
Улыбка короля сделалась шире.
— И что ты думаешь по этому поводу, сын мой?
Это был очень непростой вопрос. Магнус успел понять, что подошел далеко не к самому началу беседы. Они многое успели обсудить. И никто не выглядел потрясенным. А ведь речь шла о войне после многих поколений мира!
Магнус кое-как успокоил дыхание… и вдруг осознал, что тоже не особенно удивлен. Его отец полных десять лет в открытую ненавидел Корвина Беллоса. За десять лет до этого на собраниях и пирах в замке Лимероса только и обсуждали разврат и погоню за удовольствиями, которым предавались беззаконные оранийцы. Магнус подумал немного и сделал вывод: удивляться следовало скорее тому, что король Гай не перешел к открытым действиям еще давным-давно!
Что же до вождя Базилия, его страна располагалась непосредственно между Лимеросом и Ораносом. Она представляла собой полоску в сто пятьдесят миль шириной, которую войско, устремившееся к оранийской границе, непременно должно было пересечь. Понятное дело, заключенный дружественный союз сильно облегчил бы такой переход.
— Скажу вам, что я по этому поводу думаю, — подал голос Тобиас. — Полагаю, ваша милость, это блистательный план!
Магнус смотрел на личного помощника короля, не испытывая никакой братской любви. Темными волосами, карими глазами и телосложением Тобиас напоминал его самого. Только черты лица у бастарда несколько мягче, а так с первого взгляда можно было сказать, что эти двое доводились друг другу единокровными братьями. Причем Тобиас — старший, и это несколько беспокоило. Стоило королю признать свое отцовство и объявить юношу истинным сыном, и Тобиас оттеснил бы Магнуса в очереди на престолонаследие, благо лимерийские законы не требовали для этого царственной крови с обеих сторон. Так что на трон мог взойти даже сын шлюхи.
И Магнус в конце концов высказался так:
— Полагаю, каково бы ни было мое мнение по обсуждаемому вопросу, отец все равно поступит так, как пожелает, ибо таков его всегдашний обычай.
