Она обернулась через плечо:
— Доброе утро, Клео.
— Говорят, ты приболела…
Эмилия вздохнула, но тотчас же улыбнулась:
— Поверь, со мной все в порядке.
— Мира за тебя беспокоится.
— Мира всегда беспокоится.
— Ты права, — сказала Клео и припомнила, что за Мирой действительно водилась склонность к преувеличению. Чего стоил случай, когда она в истерике кричала о гадюке, проникшей в ее спальню; змея в итоге оказалась безобидным садовым ужом.
Клео испытала некоторое облегчение, тем более что выглядела Эмилия совершенно здоровой.
Видимо, Клео оглянулась на дверь, потому что Эмилия, внимательно наблюдавшая за ней, заметила:
— Что-то вид у тебя сегодня заговорщический. Задумала небось каверзу?
Клео улыбнулась помимо собственной воли:
— Ну… разве что маленькую.
— Какую же?
— Удрать хочу, — сказала Клео. — Воспользоваться твоей решеткой для плюща, как когда-то, помнишь?
— Вот это да! А могу я спросить почему?
Казалось, признание, сделанное сестрой, совсем не удивило Эмилию. Впрочем, это ведь именно она научила Эмилию слезать вниз, в сады, по этой самой решетке. Когда-то — давным-давно, пока та не начала превращаться в выдержанную и преисполненную долга принцессу, а была еще девочкой-сорванцом, которая вовсю пачкалась и обдирала коленки вместе с младшей сестрой… Теперь в окно лазила одна Клео. Будущей королеве Эмилии не пристало подвергать себя опасности и зарабатывать синяки.
— Мне нужно увидеть Эрона, — ответила Клео. — Наедине.
Эмилия неодобрительно подняла бровь.
— Наш отец даже еще не объявил о вашей помолвке, а ты уже бежишь к нему на свидание?
Клео затошнило.
— Я хочу увидеть его совсем не для этого…
— Вообще-то, он станет отличным мужем тебе, — сказала Эмилия.
— О да, — довольно-таки ядовито ответила Клео. — Примерно таким, как тебе — Дарий.
Взгляд Эмилии тотчас посуровел.
— Острый у тебя язычок, Клео. Ты бы прежде думала, кого им колоть, пока ненароком не ранила по-настоящему.
Клео вспыхнула от смущения, поняв, что наступила Эмилии на больную мозоль. Государь Дарий Ларид был мужчиной, с которым Эмилию помолвили год назад, когда ей исполнилось восемнадцать. Однако чем ближе день свадьбы, тем сильнее депрессия у Эмилии от одной мысли о подобном замужестве. И это притом, что, по общему мнению, жених был завидный: рослый, красивый, харизматичный… Никто не мог угадать причину такого поведения принцессы, и лишь Клео догадалась, что Эмилия была влюблена в другого. И это оказалось правдой, хотя ей так и не удалось выяснить, кто именно завладел сердцем Эмилии. Старшая сестра ни разу при ней не бросила особенного взгляда ни на одного из придворных. Разве что определенно казалась грустной последние две недели…
