Теперь ненависть Йонаса получила определенную цель. Обрела имя.
Он смотрел вниз, на старшего брата. Смуглое лицо Томаса было сплошь в крови. Йонасу жгли глаза слезы, но он не разрешил себе плакать. В свои последние мгновения Томас должен видеть его сильным. Тот всегда хотел, чтобы меньшой братишка был сильным. Он старше всего-то на четыре года, но, по сути, растил Йонаса — вот уже десять лет, с тех пор как умерла мать.
Томас научил его всему, что сам знал. Как охотиться, как ругаться, как ухаживать за девчонками… Вдвоем добывали пропитание для семьи. Они браконьерствовали и крали и вообще делали все необходимое для выживания — пока остальные в их деревне буквально чахли.
«Если тебе чего-нибудь хочется, — всегда говорил Томас, — ты должен сам это взять. Никто ничего тебе не поднесет на тарелочке. Запомни это, братишка…»
Между тем Томас перестал содрогаться, и кровь, обильно стекавшая по рукам Йонаса, замедлила бег.
А в глазах Томаса появилось что-то помимо боли. Превыше ее.
Это было негодование.
Его бесила не просто несправедливость такой вот гибели от рук оранийского вельможи. Незаслуженной была сама необходимость проводить жизнь в постоянной борьбе за насущное. За то, чтобы есть, дышать… выживать. Как же они дошли до такого?
Сто лет назад пелсийский вождь обратился к главам сопредельных государств — Лимероса и Ораноса — и попросил помощи.
Государь Лимероса просьбу отклонил, сославшись на то, что его народ только-только приходит в себя после недавней схватки с Ораносом. В противоположность ему, могущественный Оранос заключил с Пелсией соглашение. Оранийцы субсидировали разведение виноградников повсюду в плодородных угодьях Пелсии — там, где прежде разводили овощи и пасли скот. Они обещали закупать вино по весьма выгодным ценам, что должно было дать пелсийцам возможность, в свою очередь, приобретать в Ораносе продукты. Тогдашний оранийский король утверждал, что это поспособствует процветанию обеих стран, и доверчивый пелсийский вождь скрепил договоренность рукопожатием.
Однако уславливались они не «на веки веков». Через пятьдесят лет установленные цены на ввозимое и вывозимое переставали действовать. Полвека истекли быстро… И вот уже пелсийцы потеряли возможность закупать в Ораносе съестное, а все потому, что оранийцы, будучи единственными покупателями их вина, безжалостно зарезали на него цену… и в дальнейшем только снижали ее. Пелсия не имела своих кораблей и не могла торговать с другими королевствами, что за Серебряным морем, а суровый Лимерос — ее северный сосед — весьма рьяно чтил богиню, не одобрявшую пьянства. Так и началось медленное умирание, длившееся уже несколько десятилетий. Умирание, за которым пелсийцы могли лишь беспомощно наблюдать…
