— Томас! Томас, нет!.. Пожалуйста!.. — кричала где-то сзади Фелиция.
Но с каждым слабеющим ударом сердца в глазах Томаса оставалось все меньше жизни.
Мысли Йонаса путались, наскакивали одна на другую. Мгновения, за которые жизнь брата истекала у него между пальцев, невероятно растянулись во времени…
Свадьба. Сегодня у Фелиции свадьба. Она дала согласие выйти за их друга — Пауло. Месяц назад, после объявления о помолвке, братья, хоть и в шутку, устроили жениху веселую жизнь. А потом с распростертыми объятиями приняли Пауло в семью.
Они собирались устроить пышное празднество, какого их нищая деревня никогда еще не видала. Пир на весь мир… и уйма хорошеньких подружек Фелиции, которые помогут братьям Агеллонам хотя бы на время забыть каждодневные тяготы жизни в умирающей стране вроде Пелсии. Парни были ближайшими друзьями и не знали поражения ни в одной из совместных затей…
А теперь все кончилось.
Душу Йонаса затопил панический ужас. Он принялся судорожно оглядывать столпившихся односельчан.
— Но ведь еще можно что-нибудь сделать? Где лекарь?..
Его руки скользили в крови брата. Тело Томаса сотрясла конвульсия, и новый алый поток вырвался изо рта.
— Не понимаю!.. — Голос Йонаса сорвался. Фелиция держалась за его плечо, судорожно рыдая от горя и ужаса. — Все так быстро произошло! Почему? Почему так случилось?..
Отец стоял рядом, беспомощно опустив руки. На его осунувшемся от горя лице застыло выражение стоического терпения.
— Это судьба, сынок…
— Судьба? — выкрикнул Йонас. Паника уступила место вспышке ярости. — Какая же это судьба? Такого не должно было случиться! Это… это дело рук царственного оранийца, для которого мы вроде грязи под ногами!
Вот уже много поколений Пелсия постепенно клонилась к упадку. Страна все более истощалась, соседи же по-прежнему наслаждались роскошью и изобилием… и отказывали пелсийцам в какой-либо помощи. Даже запрещали охотиться в своих кишащих дичью краях. А ведь это они в первую очередь виноваты в том, что Пелсия не могла прокормить свой народ. Минувшая зима оказалась самой суровой за всю обозримую историю. Днем мороз оставался более-менее сносным, но по ночам его ледяное дыхание легко пронизывало тонкие стены. Люди дюжинами замерзали насмерть прямо в постелях или погибали от голода.
А вот в Ораносе никто почему-то не умирал ни от недоедания, ни от ударов стихий, и такое неравенство давно бесило Йонаса с Томасом. Они люто ненавидели оранийцев, и в особенности — правящее семейство. Но прежде эта вражда была смутной и безличной — простая неприязнь к народу, с которым братья и дела-то никогда не имели.
