Офицеры расслабились, разговаривая обо всем сразу и ни о чем конкретно. Изредка сдвигали наполненные только на четверть стаканы, уже просто так под «давай», ибо все тосты сказаны, да и не нужны они, особо среди своих.
Постепенно разговоры скатились к главному, что, признаться, беспокоило всех: ситуация в стране. А ситуация была аховая. Нищета в одних регионах, недовольство, митинги, столкновения с полицией, жертвы, разбитые витрины магазинов, горящие на улицах легковые автомобили и относительное спокойствие в других регионах странно переплетались по всей стране, где-то кипя накалом страстей, а где-то опасливо замерев в тревожном ожидании. Одни твердили, что лучше худой мир, чем хорошая война. Другие утверждали, что давно пора все менять, жить так дальше нельзя и невозможно.
Захмелевший Павел слушал своих не менее хмельных товарищей, рассуждавших о возможной войне как о непреложном факте.
— Будет война, я тебе говорю, — твердил лейтенант Косов — командир четвертого взвода.
— Согласен, — приобняв расслабленной рукой плечи Косова, вторил его собеседник — Мирон Давыдов — старший лейтенант, командир первого взвода. — Предлагаю за это выпить.
— Не понял. Ты че, в натуре, хочешь, чтобы война началась? — удивился Косов.
— А мне плевать — война так война. Скажут стрелять, буду стрелять, — ответил Давыдов.
— Даже в безоружных гражданских? — покачал головой Косов.
— Вот че ты подкалываешь? — начал заводиться Давыдов. — Хочешь сказать, что ты не будешь, если попрут на тебя толпой, а тебе прикажут открыть огонь?
— Буду, — подумав, кивнул Косов. — Иначе затопчут.
— Товарищи офицеры, предлагаю выпить, — вернулся к главному Давыдов.
— И закусить, — глубокомысленно изрек молчавший все это время Павел. — А то вы тут устроили угадайку — буду не буду. Прикажут — будете… Мужики, пьем за всех нас!
В который уже раз сдвинули наполненные на четверть стаканы, взаимно ощущая особое единение, что наступает у подогретых алкоголем людей.
Музыка плыла по бару. От заполненных гомонящими посетителями столиков столбами валил сигаретный дым, исправно поглощаемый вентиляцией.
— Пойду, отолью, — пробубнил Павел, с усилием поднимаясь из-за стола.
Товарищи вроде как и не услышали его, тыкая вилками в остатки закуски.
Гусев, покачиваясь, дошел до туалетной комнаты, толкнул дверь. Не занято — хорошо. Сделав дела, достал телефон, выбирая из списка номер Оксаны.
Длинные гудки следовали один за другим. Наконец прозвучало:
