Чтобы поменять тему, Мария Николаевна рассказала внуку о предложении Муртуза. Сумма произвела на внука впечатление.
— Пятьдесят тысяч! Вот гребут! — почти одобрительно сказал он. — Лопатами!
— Советской власти на них нет, — печально посетовала Мария Николаевна.
— А что, при советской власти не воровали? — возразил внук.
— Но не так же.
— Да, не так… — поцеловав ее на прощание в лоб, он ушел.
ХV
Третью бутылку они осилили довольно быстро — сказалась нервозность обстановки. Аббас не покидал зал, наполнившийся посетителями до отказа; он не сводил глаз с их стола, готовый подойти сразу, если понадобится. Конечно, им давно надо было уйти отсюда, но Академик отказался наотрез:
— Подумают, что мы испугались.
— Вам важно, что эти люди о нас подумают?
— А тебе?
— Честно говоря, наплевать.
— А есть вообще люди, чье мнение тебе интересно?
— Мои друзья.
— Пять человек?
— Пять.
— А на всех остальных наплевать?
Эльдар промолчал, не желая снова втягиваться в спор.
— Ты хоть числишься где-то на работе?
— В институте кибернетики.
— А на что живешь?
— Я и в советское время обходился минимумом.
— А эта история с Брежневым действительно была или кем-то придумана? Ты действительно на него написал?
— Кто вам сказал?
— Какая разница?
— Случайно получилось. Как раз хотел пойти в туалет, а он начал свое поздравление по случаю Нового года. Вся грудь в орденах, тупая рожа… Ну, я и не выдержал.
— Пьяный был, что ли?
— Не без этого.
— А почему телевизор взорвался?
— А вы попробуйте как-нибудь пописать на давно включенный телевизор. Струя-то прохладная по сравнению с экраном.
Они выпили еще по рюмке, Академик помолчал, глотнул пива, вытер усы и поднял на Эльдара свои полные сожаления карие глаза.
— Несчастный ты человек.
— Да, наверное. А вы знаете счастливых людей? Себя, например, вы считаете счастливым?
Академик будто давно ждал этого вопроса. Будучи от природы очень скромным человеком, сейчас он повел себя как подвыпивший хвастун.
— Да! Я счастливый человек! В войну бил врага. Эта звезда — он ткнул себя пальцем в грудь, — вторая. Первую отняли за то, что я дал в морду замполиту полка. После войны пятьдесят лет занимался белыми пятнами национальной истории. А в девяносто третьем сделал все, от меня зависящее, чтобы помочь Президенту сохранить страну. На ваших глазах — я имею в виду гнилую интеллигенцию — ее растаскивали по частям: на Талыш-Муганскую республику на юге и лезгино-аварскую на севере, а вы молчали… А сейчас стараюсь спасти от коррупции армию.
