Пустующие венецианские палаццо бережно консервируются в ожидании реставрации; бездомные яффские дворцы стоят непогребенными мертвецами: в каждый новый сезон дожди необратимо размывают мраморные лестницы, изразцовые полы, подтачивают изящные колонны, разъедают стены…
…И все же я снова поселяюсь в Яффо, потому что очень люблю эти брошенные в 48-м арабские дома, и еще потому, наверное, что дивный свет, струящийся в окна моей съемной квартиры, точно так же наполняет собой высокий аквариум щедрого пространства анфилады комнат, как свет в кишиневском доме моего детства, лившийся из многостворчатого окна, именовавшегося в нашей семье «венецианским».
Самолет израильской авиакомпании «Аркия» совершил посадку в парижском аэропорту Орли. Пассажиры протискивались к выходу.
Расфасованная еда, пледы и подушечки, салфетки, нехитрые игры и цветные мелки, чтобы занять детей во время полета, газеты и журналы, использованные памперсы, пластиковые стаканчики, подносы, ножи и вилки, наушники, пакетики со специями — все было брошено как попало, надорвано, расквашено, заткнуто за сетки передних сидений, залито напитками, хрустело под ногами и липло к ручной клади, вмазано в сиденья и ковровую дорожку, словом, брошено в беспорядке и спешке прямо-таки стихийного отступления.
Ну почему, соплеменники, вы так упрямо стремитесь соответствовать антисемитскому расхожему клише «грязные евреи»?! Вот ведь в какую клоаку превратили салон самолета.
Но зрелище никого не коробило и даже вовсе не занимало. Стыдно? Перед кем это стыдно? Здесь все свои. Может быть, перед иностранцами? Не нравится — могут не пользоваться услугами наших компаний. Все равно они будут летать нашими самолетами — наши лучше защищены от террористов и поэтому предпочтительней.
Рейс опаздывал на два часа, тоже, как нам объяснили, в целях безопасности. Отдохнуть, как мне очень хотелось, не придется. Времени у меня оставалось — взять такси и ехать прямиком на радио, где было назначено интервью со мной об израильском разделе в знаменитом «Осеннем салоне». Я была куратором раздела.
Город, как и всегда прежде, захватил меня сразу. Спустились осенние долгие прозрачные сумерки. В ближневосточных краях вечер длится всего несколько минут. Ночь набрасывается на день, впивается ему в загривок и стремительно пожирает его живое и жаркое тело, что называется, на ходу, как тигр — буйвола в фильмах из жизни животных на телеканале «National Geographic».
