— Ты говоришь банальные вещи, — рассердился Семенович, — все не так просто.
— Согласен. Но согласись и ты: система может быть сколь угодно сложной, но аварии случаются всегда по самым банальным причинам. Человеку кажется, что он страдает от несовершенств мира, а на самом деле у него элементарный запор. Извини.
Это был долгий разговор, в результате которого Семенович стал работать санитаром у Руслана. Казалось, ничто не выбьет его из жертвенной колеи, но однажды Жулька выбежала на проезжую часть, и Пашкина душа, вспорхнув из-под колес черного «мерседеса», навсегда улетела к белым вершинам гор.
Они похоронили Жульку под зимним дубом. С той стороны, где дупло запломбировано бетоном. Семеновича утешила мысль, что через несколько лет ее плоть станет частью исполинского ствола, узловатых ветвей, а душа собачки сольется с душой дерева. Тихий, опустошенный, как небо после грозы, осиротевший хозяин произнес приличествующую в подобных случаях речь. В завершение он сказал:
— А теперь я пойду и напьюсь, теперь мне не для кого жить.
— Теперь мы пойдем и напьемся вместе, — поддержал его Руслан, — ты что будешь — чай, кофе?
— Не надо меня спасать, — обиделся Семенович.
— Рад бы, да не могу. Волшебников нет. Есть единственный способ спасти себя. Спасать других, Семенович, спасать других. Мужик самой природой предназначен кого-то защищать. Если никого не спасает, его существование теряет смысл. Человек осознает свою ненужность — и включается дремлющий до поры до времени инстинкт самоуничтожения. Не отчаивайся.
— Да я и не отчаиваюсь, — нахмурился Семенович.
— Как же не отчаиваешься, когда от чая отказываешься?
Детский розыгрыш смутил и тронул Семеновича.
— Давно хотел тебя спросить, — сказал он, ковыряя в носу большим пальцем, — зачем тебе эта пепельница? Ты же не куришь.
— Это не пепельница. Это зуб мамонта, — ответил Руслан, помрачнев.
— Ты скажи! — удивился Семенович и завертел ископаемую кость в руках.
Постаревший, наивный ребенок, отходящий после слез. Руслан вежливо, но твердо изъял реликвию, поставил на место. Подошел к электрочайнику и спросил:
— Кофе, чай? Давай я тебе на горных травах заварю.
— Давай, — и снова взял в руки зуб мамонта. — А где ты его откопал?
— Длинная история, — ответил Козлов, нахмурившись.
Заструилась вода, и в кабинете запахло сенокосом. Ноздри Семеновича затрепетали. Этот трепет изобличал порочность натуры. Нетерпение.
— Ух, ты! А мы всякую дрянь пьем… А это кто такой?
