На что женщина с гордостью и тихой ностальгией ответила:
— Меньше сорок пятого, пожалуй, и нет.
Жердь не обломилась, выдержала. А вот цепь оборвалась. С тоненьким, нежным звуком лопнуло самое первое от рычага звено.
Шлепнулся Прокл с шестиметровой высоты в ледяную воду с силой взрыва, и долго еще падающая цепь колотила его по макушке, вызванивая знакомую мелодию.
— Ах, горе-то какое, — заголосила вдова, — сгубила я соколика ясного, залетного…
Приятно, когда красивая женщина называет тебя соколиком. Мокрый Прокл молчал, наслаждаясь причитаниями, желая послушать о себе еще что-нибудь в этом духе. Однако поэтическое оплакивание длилось недолго. Склонившись над срубом колодца, женщина перешла на прозу.
— Живой ли, торопыга? — спросила она гулко.
— А что со мной сделается? — ответил Прокл бодро, но с долей сомнения, на всякий случай ощупывая себя в поисках ссадин, ушибов, вывихов и переломов. Не обнаружив травм, угрожающих жизни, он принялся обшаривать дно, холодное, как лед.
— Однако глубокий у вас колодец, — сказал он то ли с одобрением, то ли с осуждением.
— Первый муж рыл, Теодор, — гулко вздохнула наверху вдова, — аккуратный был человек, хозяйственный.
— А цепь кто привязывал? — перебил ее Прокл.
— Кажется, Исмаил, — ответила вдова, подумав. — А может быть, и вру. Может быть, Федор. Как же мне теперь вас оттуда вычерпать? Пропади пропадом это золото!
— Поищите какую-нибудь веревку.
Из колодца было слышно, как загудела земля под ногами вдовы, бегущей к дому.
Кольцо Прокл нащупал быстро. Но, помня об удивительной рассеянности женщин этого дома, тщательно обследовал все дно. Однако ничего, кроме трубки, двух тарелок, нескольких ключей, ковша, вилки, портсигара и карманных часов, не нашел.
Промокший, дрожал он на дне колодца, согреваясь мыслью об обеде, которым непременно накормит его вдова. С удовольствием похлебал бы он сейчас горячий деревенский борщ и от пельменей не отказался бы. В мечтах своих он зашел довольно далеко, полагая, что за труды свои достоин и баньки. Эх, хорошо бы плеснуть на каменку настой из лесных трав, и в жарком, ароматном облаке похлестать себя березовым веником. Причем в пряном этом пару представилась ему отчего-то и румяная вдова.
Но в это время, прервав приятные фантазии, без предупреждения полетела сверху, раскручиваясь, толстая веревка.
Удивился Прокл, но смолчал. Привязал к концу веревки цепь и сложил все находки, кроме кольца, в ведро. Слегка вибрирующим от переохлаждения, но все еще бархатным голосом попросил вдову закрепить веревку к столбу. Но когда он уперся ногами в сруб колодца, его вдруг с легкостью необыкновенной, словно ведро с водой, потянули вверх. С намокших одежд пролился короткий, но обильный дождь. «Ну и силища у этой женщины», — в который уж раз удивился Прокл.
