Г-жа Тоблер опять оживилась.
— Что же касается вас, Йозеф, — продолжала она, устремив на помощника свои большие глаза, — я ведь знаю, вы свои задания выполняете серьезно. Да и нельзя от одного-единственного человека требовать разом всех решений и превосходных результатов. Только вот резковаты вы порой бываете. Что верно, то верно.
— Вы меня унижаете, но я заслужил это, — сказал Йозеф.
Оба засмеялись.
— Забавный вы человек, — обронила г-жа Тоблер и поднялась.
Йозеф бросился за ней, спросить, не будет ли она так любезна отобрать платье, подаренное ему г-ном Тоблером, и переправить его в башенную комнату, он прямо нынче хочет все примерить. Она кивнула: да, она сейчас же достанет все из шкафа.
Примерно час спустя он поливал сад, с удовольствием глядя, как тонкая серебристая струя воды прорезает воздух и с плеском бьет по листьям деревьев. Землекопы вскоре побросали свои лопаты и мотыги: на сегодня хватит. «Забавный человек, — думал Йозеф, орудуя шлангом, и на душе у него чуть ли не кошки скребли. — Почему забавный?»
В этот вечер пришли гости — доктор Шпеккер с супругой; приехал и Тоблер, сердитый, раздраженный. Только он хотел уютно расположиться в «Паруснике», как его позвали к телефону и сообщили, кто пожаловал на виллу. «Принесла их нелегкая!» — сказал он по телефону жене, но делать нечего — отказался от трактирной партии в ясс и пошел играть в карты домой, что на его вкус было занятием «для малолеток». И правда, у профессионалов игра шла куда серьезнее и по-мужски, а главное, куда молчаливее, и Тоблер мало-помалу стал относиться к домашним болтливым и невинным партиям в ясс с изрядным презрением.
Йозеф отказался от игры, сославшись на то, что у него де болит голова и он хочет немного пройтись по свежему воздуху. «Ага, этот вон улизнул от повинности, а я должен торчать тут» — было написано на лице у Тоблера, когда он слушал Йозефовы извинения.
Йозеф сбежал «на природу». Огромная луна заливала блеклым светом всю округу. Где-то плескалась вода. Йозеф зашагал вверх по горному склону, минуя знакомые лужайки. Большие дорожные столбы казались белыми в лунных лучах. В лесной чаще слышался шелест, шуршанье, шепот. Все тонуло в благоуханной, мечтательной дымке. Из ближнего леса донесся крик совушки. Россыпь редких домов, вкрадчивые шорохи, а то огонек, подвижный — фонарик в руке запоздалого путника, или неподвижный — свеча за притворенной створкой окна. Как тихо во тьме, какой незримый простор вокруг, какие дали! Йозеф с восторгом упивался своими ощущениями.
