Небо сплошь усеяно звездами. Все зыбится, и плывет, и кружит голову! Хозяйка сказала, что немного замерзла, и набросила на плечи шаль, которую прихватила из дому. Йозеф посмотрел на нее, и ему почудилось, будто она улыбается в темноте, хотя толком он, конечно, не разглядел.
— Где наш Лео? — спросила она.
— Вон он, там! Плывет следом! — крикнул Вальтер, старший из мальчиков.
Поднимайся, поднимайся же, бездна! И верно — она с песнею поднимается из вод, превращая все пространство между небом и озером в исполинское новое озеро. У нее нет зримого образа, и суть ее для глаза непостижима. Она поет, но песня эта недоступна уху. Она простирает свои влажные длинные руки, но нет такой руки, которая способна ответить на ее пожатие. По обеим сторонам ночной лодки возносится она высоко вверх, но ни одно из сущих знаний этого не ведает. Ничей глаз не смотрит в око бездны. Вода исчезает, отверзлась хрустальная пучина, и суденышко теперь точно скользит под водою, спокойно, уверенно, под звуки музыки.
Надо признать, Йозеф чересчур увлекся своими фантазиями. Он даже и не заметил, как прогулка подошла к концу, а лодка уже ткнулась в берег, вернее, в толстенную сваю, которая торчала из воды поблизости от пристани. Тоблер — он стоял совсем рядом — крикнул, что подчиненному не грех быть и повнимательнее; интересно, мол, в каких таких краях учили Йозефа грести и править рулем. Однако же никакой беды не приключилось, все благополучно выбрались на берег.
Остаток вечера решено было провести среди людей, в уютной пивной с садом, где Тоблер встретил знакомых, железнодорожного контролера с супругой, и немедля завел с ними пространную беседу. Маленькая смешливая чиновница рассказывала о своих курах, о яйцах и о бойкой торговле этими доходными товарами. Было очень весело. Йозефа Тоблер представил знакомым как своего «сотрудника». Потом мимо нашей компании просеменила молоденькая француженка, продавщица в универсальном магазине.
— Une jolie petite francaise,[8] — сказала жена контролера, явно довольная, что подвернулся случай отбарабанить по памяти несколько французских слов. Так уж в немецких краях повелось: люди там всегда рады показать, что понимают по-французски.
«А моя хозяйка, — подумал Йозеф, — ни слова по-французски не знает. Бедняжка!»
Потом все вместе отправились домой.
Когда Йозеф добрался до своей комнаты и зажег свечу, он не стал сразу ложиться, а постоял еще полураздетый у окна, беседуя с самим собою:
