— Прекрасный нынче день, — сказала г-жа Тоблер.
— Да-да, в самом деле прекрасный, — в свою очередь изрек помощник. Не вставая из-за стола, он полуобернулся и устремил взгляд в голубоватую даль. Все озеро было бледно-голубое. Мимо как раз плыл прогулочный пароход, слышалась музыка. Можно было разглядеть даже платочки, которыми махали пассажиры. Дым парохода улетал за корму и таял в воздухе. Горы на том берегу едва проступали сквозь дымку, которую сказочно-волшебный день набросил на озеро, и казались сотканными из шелка. Куда ни глянь — все вокруг было голубым, даже зелень поблизости и красные крыши как бы подернулись голубизной. В ушах слегка звенело, словно весь воздух, все это прозрачное раздолье тихонько напевало. И звон тоже мнился глазам и слуху чуть ли не голубым. А кофе-то опять какой вкусный! «Отчего, когда я пью этот необыкновенный кофе, мне всегда вспоминается родительский дом и детство?» — подумал Йозеф.
Хозяйка завела речь о прошлогоднем отдыхе на даче у Фирвальдштеттского озера. В этом году, сказала она, такого, к сожалению, не будет. Даже думать нечего! В конце концов, здесь ведь тоже вполне хорошо. Собственно, на что им теперь дача — при таком-то доме. В сущности, люди, как правило, весьма нескромны, им вечно хочется чего-то еще, и это, конечно, вполне естественно (Йозеф кивнул), но порой все это необычайно похоже на дерзость.
Она засмеялась. «Как странно она смеется, — подумал помощник. — Какой-нибудь упрямец при желании мог бы изучать по этому смеху географию. Его звучание точно говорит, откуда эта женщина родом. Это смех через силу, он слетает с губ не вполне естественно, будто раньше слишком педантичное воспитание постоянно держало его некоторым образом в узде. Но он приятен для слуха, женствен и даже чуточку фриволен. Так смеяться позволительно лишь очень порядочным женщинам».
Между тем г-жа Тоблер давно продолжала свой рассказ, все о той же прямо-таки сказочно-прекрасной и благодатной даче. О том, как некий молодой американец что ни день катал ее на лодке по озеру. Настоящий кавалер! И потом, для замужней женщины, вроде нее, как-никак ново и увлекательно побыть неделю-другую одной, да еще в таком восхитительном месте. Без мужа и без детей. Притом даже речи нет о каком-либо нарушении приличий. День-деньской мечтаешь, лакомишься разными вкусными вещами и нежишься в холодке, под прелестным раскидистым каштаном, наподобие того, что рос возле прошлогодней дачи. Вот это дерево! Она частенько в грезах видит его и себя под ним. А еще у нее была маленькая белая собачка, она всегда брала ее в постель. Милейшее чистенькое созданьице. Этот песик еще больше укреплял в ней обманчивое, пленительное ощущение, что она дама, самая настоящая дама. Позже собаку пришлось отдать.
