Дни начинались и заканчивались одинаково. Он вставал не очень рано, завтракал, не спеша упаковывал рюкзак и выходил на одну из троп. Пройдя маршрут, он чаще всего задерживался наверху, дожидаясь захода солнца и наблюдая за жизнью в ущелье. Иногда из тишины появлялись горный козел или лиса, иногда он завораживался плавными кругами орла в небе, иногда наблюдал движение связки скалолазов. В хижину он возвращался уже в сумерках, готовил ужин и укладывался спать. Время от времени он оставался в хижине на весь день, проводя большую его часть растянувшись на солнечной веранде, открытый запахам и звукам. Эти дни не были похожи на прежние, тягостного одиночества, а были днями сладкого безделья уставшего, восстанавливающего тела. Природа благоприятствовала ему в том году. Сухая, теплая погода простояла почти до начала зимних месяцев, за исключением тех двух дней, когда ветры принесли холодные тучи и первый снег, растаявший вскоре без следа.
Его тело охотно отозвалось на регулярные нагрузки, простоту жизни и естественное окружение. По мере того как мышцы обретали былую силу и упругость, он отправлялся на все более сложные и продолжительные маршруты. Его излюбленным местом вскоре стали скальные массивы юго-западной стороны вершины. Высотой местами до трехсот метров, они были мало хожены из-за своей относительной труднодоступности и сложности. Крупноблочность и нагроможденность скал массива придавала им почти устрашающий вид.
Он полюбил, не затрачивая много времени, прокладывать глазами приблизительный маршрут среди этого хаоса и незамедлительно вставать на него в предвкушении неожиданностей и трудностей рельефа. Его душа также охотно забывалась в накале ощущений на высоте, где он стремился проводить как можно больше времени.
* * *
В первый из двух дней непогоды холодные ветры пригнали тучи с северо-востока. Проснувшись утром в остывшей хижине, он вспомнил с облегчением, что это был день отдыха, и затянул подъем насколько было возможно. Затем долго возился с давно не бывшей в употреблении печкой, пока она не сдалась его неумелым, но настойчивым усилиям и, перестав дымить, наполнила хижину теплом. Последовал обычный в день отдыха долгий завтрак. Вечер застал его в созерцании сквозь небольшое окно пролетающих над вершиной серых, тяжелых туч. На следующее утро все в ущелье: камни, деревья, хижина – застыло, жалкое, под слоем мокрого снега в нетерпеливом ожидании солнца. Безоблачное небо уже розовело, не оставляя сомнений, что снег не переживет наступающий день.
