Ящик оказался на месте. Николай, опустившись на колено, достал его из ямы, смёл с него землю.
— Вот он, драгоценный, — сказал он. — Наталья Павловна, гвоздодерку бы или какой-нибудь топорик. Не найдётся?
— Найдём, Николай Евграфович.
Николай принёс ящик во флигель, поставил на лавку возле рассыпавшегося ромашкового букета. Аня собрала цветы и положила их на подоконник, а Миша сел на то место, где они лежали.
Наталья Павловна принесла топор. Николай взял его, всадил угол лезвия под крышку, потянул топорище вверх, взвизгнули ржавые гвозди, крышка приподнялась, Миша сунул под неё пальцы и сильно рванул — ящик открылся. Николай набрал в горсть десятка два металлических брусочков и стал рассматривать их торцы. Литеры были грязные, старые, с сильно сточившимися очками, но могли ещё служить.
— Вот и начало типографии, — сказал Миша.
Николай бросил литеры в ящик и сел на угол стола. Он оглядел флигелёк. Весело улыбнулся.
— Отсель грозить мы будем шведу, — сказал он. — Миша, показывай, что ты привёз.
Григорьев поставил на пол плоский ящик и откинул крышку. Ящик оказался внутри разделённым на мелкие ячейки.
— Для наборной кассы, — пояснил Миша.
— А я подумал, ты верстатку привёз, — сказал Николай. — Печатники обещали мне достать. Ягодкин должен сходить к ним.
— Вот Ягодкин и привезёт. На днях он будет здесь.
— Ну что ж, — сказал Николай, — давайте разберём шрифт.
Наталья Павловна принесла какую-то старую шаль и расстелила её посреди флигеля. Шрифт рассыпали. Все сели вокруг этой россыпи на корточки и стали собирать литеры и бросать их в ячейки плоского ящика — каждую на своё место.
Все три окна были открыты, но во флигеле было душно, хотя уж близился вечер.
— Может быть, потом разберём, когда зайдёт солнце? — сказала Наталья Павловна. — Пойдёмте обедать, я окрошку приготовлю, студень достану из погреба.
— Нет, разберём сейчас, — сказал Миша, — вечером и очка не разглядишь.
— Но вы же проголодались в дороге, — настаивала Наталья Павловна.
— Мы в трактир заезжали.
Наташа поднялась.
— Вам неудобно? — сказал Николай. — Миша, какие ж мы мужчины? — Он взял у стены низенькую скамеечку и поставил её девушкам. И, разогнувшись, прислушался. — Колокольчики?
Все затихли — гудел влетевший во флигель шмель, но как будто что-то ещё и звенело, тоненько, прозрачно.
— Да, колокольчики, — сказала Аня.
— Тройка, — сказал Миша, — похоже, тройка летит.
Николай схватил ящик и высыпал шрифт на шаль, свернул её в узел. — Миша, ломай ящики! — сказал он и побежал в сарайчик, там бросил узел в яму и принялся закидывать её землёй. Торопливо работал лопатой, на мгновение выпрямлялся, прислушивался, — звенело всё явственнее, он снова сгибался, спешно зарывал яму, и вот уж всё сровнял, насыпал на сырую, чёрную землю серой, высохшей и кинулся во флигель: колокольчики заливались уж где-то у села.
