Седрик мертв, она больше никогда его не увидит, но она неодинока в своей тоске — на свете существует еще один человек, который тоже любил его. Ведь всем, кроме нее, несчастный был безразличен — и отцу, и Хельге. Никто из его друзей не вспомнил о нем. Отец получил множество соболезнующих посланий, продиктованных обычной вежливостью или политическим расчетом. И только несколько из них были от приятелей Седрика.
Несмотря на свою робость, Эдит внезапно захотелось взять Фрэнка за руку и вместе с ним войти в мир, который не принял ее брата, но она не отважилась на это и продолжала стоять посередине комнаты, в то время как Хельга рассказывала Фрэнку о жизни Седрика.
Все предметы, которые когда-то любил и ценил юноша, оставались на своих местах, за исключением попугайчиков, которых перенесли на кухню (там за ними ухаживала кухарка), и обезьянки, которую отдали в зоопарк, где она и умерла через три месяца, так и не привыкнув к незнакомой обстановке.
— Кики умерла, — неожиданно произнесла Эдит.
— Кики? — переспросил Фрэнк.
— Обезьянка Седрика, — объяснила Хельга. — Она всегда была с ним. Сэр Альфред отдал ее в зоопарк. Думаю, она умерла от тоски.
— Она умерла от разбитого сердца, — проговорила Эдит. — Надо было оставить ее здесь.
В словах Эдит слышался укор.
«Она обижена тем, — догадалась Хельга, — что мы с сэром Альфредом не посоветовались с ней, когда решалась судьба животного».
— Твой отец решил, что так будет лучше, — неуверенно сказала она.
Эдит сердито взглянула на Хельгу.
Почувствовав, что атмосфера накалилась, Фрэнк негромко проговорил:
— Думаю, что так лучше для бедной зверюшки: ведь никто не смог бы занять место хозяина в ее сердце.
Эдит улыбнулась ему сквозь слезы.
— Вы все понимаете, — прошептала она.
Когда они спустились на первый этаж, Фрэнк указал на массивные двери красного дерева, которые вели в бальный зал.
— Какая красота! — воскликнул он. — Уверен, за ними располагаются приемные покои.
Хельга ответила «да» и собралась идти дальше, но Эдит распахнула двери.
— Двадцать пятого числа здесь состоится мой первый бал, — объявила она. — Вы придете, не так ли, господин Суинтон?
— Сочту за честь, — поклонился Фрэнк.
— Хельга отправит вам приглашение, хорошо, Хельга? — возбужденно проговорила Эдит.
В ответе Хельги не прозвучало особого энтузиазма. По какой-то необъяснимой причине ей стало не по себе: она чувствовала странное недоверие к Фрэнку.
— О, я вижу, вы как раз пишете приглашения, — воскликнул Фрэнк, когда они прошли в библиотеку. — Могу я получить свое? Я еще не знаю, где буду жить в Лондоне, поэтому приглашение вряд ли найдет меня, если вы отправите его по почте.
