Она почувствовала прикосновение губ Эдмунда к своей щеке.
О! Ее слезы мгновенно высохли, словно Джейн заткнула пробкой их источник. Она втянула в себя воздух. Губы Эдмунда медленно двигались по щеке к ее… Джейн повернула голову так, что ее лицо уже не прикасалось к жилету Моттона. Губы его коснулись ее опущенных век и двинулись ниже.
Джейн слегка запрокинула голову, и губы Эдмунда прижались к ее губам.
Ах! Его губы были теплыми, по-мужски твердыми. Его язык проскользнул к ней в рот, и Джейн ощутила привкус бренди.
От него самого пахло бренди и одеколоном. Джейн немного шире приоткрыла рот; язык Эдмунда двигался медленно, очень медленно, словно у его обладателя было в распоряжении все время в мире для того, чтобы выведать все ее секреты. Ей стоило бы забеспокоиться, но ничего подобного не произошло. Она хотела, чтобы он узнал ее, и хотела точно так же узнать его. Она была счастлива его поцелуями и счастлива была бы целовать его — целую вечность.
Увы, такого быть не могло. Как ни печально, а нос у нее все еще мокрый от слез. И дыхание оставалось неровным. У Джейн вырвался еле слышный и потому невнятный жалобный звук, и она отпрянула от Эдмунда.
Он не удерживал ее — отпустил немедленно. Джейн взглянула на него, лицо у Эдмунда было смущенное донельзя.
— Простите меня. — Он так поспешно сделал шаг назад, что Джейн испугалась: уж не собирается ли он спасаться бегством? — С моей стороны было просто неприлично воспользоваться случаем и повести себя с вами таким образом.
Мысли у Джейн были в таком сумбурном состоянии, что она не могла бы сформулировать сколько-нибудь разумный ответ. Сказать ему, что ничего подобного с его стороны не произошло или, еще того хлеще, что она хотела бы от него даже большей предприимчивости, было бы наглым бесстыдством. Возможно, он поцеловал ее просто из жалости, а его чисто мужские инстинкты взяли над ним верх. По сути дела, он вправе был бы ожидать, что хорошо воспитанная женщина оттолкнет его или выразит на словах протест по поводу такой вольности в обращении с ней. Джейн почувствовала, что краснеет, и сказала:
— Смею вас заверить, что я не такая уж плакса.
Эдмунд одернул жилет и откашлялся. Бегло глянул на свои руки и опустил их. У Джейн дрогнуло сердце. Если он и почувствовал вспышку страсти, то явно преодолел ее. Брюки его оставались такими же гладкими, как поверхность озера в безветренный день.
Моттон внезапно повернулся и, обойдя письменный стол, остановился возле него, так сказать, на безопасном расстоянии от Джейн.
